В понедельник мальчишка мясника вопреки обыкновению не доставил заказ, и Роуз с Биллом пришлось самим идти в лавку. В ее витрине висел плакат, сзывающий граждан на публичное обсуждение Регистрации опасных членов общества. Билл пихнул девочку локтем.

– Это про тебя, Роуз, – хихикнул он.

Девочка расстроенно подняла на него глаза.

– Ты же в это не веришь, правда?

Билл смущенно пожал плечами.

– Нет, конечно. По крайней мере, ты-то не такая. Вот мистер Фаунтин – он, пожалуй что, чуток опасен. Но он ведь на нашей стороне?

– Да нет никаких сторон! – простонала Роуз.

– Ну, не знаю. Это все политика. Скучища. Джек говорит, если холод продержится еще, будет Морозная ярмарка, впервые за тридцать лет. Хочешь пойти со мной, когда у тебя будет свободный вечер?

– А что такое Морозная ярмарка? – спросила Роуз, на секунду забыв о своей печали.

– Это когда река замерзает, – объяснил Билл. – Такого уже много лет не было, с тех пор, как мост перестроили. Говорили, что она теперь вообще не будет замерзать, потому что вода стала течь быстрее. Но в такую холодину – да еще с магией – заледенеет к следующей неделе. Так Джек думает, а он знает парочку лодочников. Когда по льду можно будет ходить, построят прилавки. Будут танцы. Может, даже медведя пригонят. Пойдем?

Роуз задумалась. Она никогда не бывала ни на какой ярмарке, а уж ярмарку на реке ей решительно не хотелось пропускать.

– Впервые за тридцать лет, – медленно проговорила она, чтобы потянуть время.

– Я тебе пряников куплю, – нехотя предложил Билл.

Роуз просияла.

– Ну, тогда ладно… А ты уверен, что хочешь сходить на ярмарку с опасным членом общества?

Билл скривился:

– Смеешься надо мной. Если не хочешь, так и скажи.

– Хочу, хочу! – Роуз прикоснулась к его руке, всего на мгновение. Но Билл поймал ее ладонь и положил себе на рукав.

– Держись. Тут скользко. Зная тебя, только и жди, что ты полетишь кубарем. – Но он с гордостью смотрел на ее руку в варежке, покоящуюся на его рукаве, и Роуз не могла не улыбнуться.

– Я правда хочу на ярмарку. Но еще я хочу, чтобы ты понял, что я не опасна, и Фредди, и Белла тоже, и отец Беллы. Ты же мне веришь?

Билл кивнул.

– Конечно, – небрежно бросил он.

Роуз вздохнула: он бы сказал что угодно, лишь бы ее рука оставалась у него на рукаве. Она понадеялась, что не сделала глупость, согласившись пойти с ним. Наверняка он просто хочет покрасоваться, придя на ярмарку с девчонкой.

Тем не менее идти по снегу, держась за Билла, было легче. Он высокий и не обременен дурацкими галошами. И все же оба были рады добраться до площади и спуститься по лестнице к двери кухни.

– Мясо! Наконец-то! – всплеснула руками миссис Джонс. – Как, по-вашему, мне готовить обед? Где вас так долго носило?

– У мясника висело объявление, – рассказал Билл, пытаясь отвлечь ее от их опоздания. – О собрании. Чтобы регистрировать людей, как эти, наверху. – Он, как бы извиняясь, посмотрел на Роуз, которая отошла в угол снять плащ и галоши.

Миссис Джонс взглянула на мисс Бриджес, словно раздумывая, что ответить. Роуз видела, что она хочет одобрить эту мысль, но не решается.

А вот Сьюзен не проявила такой осмотрительности:

– Вот и правильно. Хоть у кого-то хватает ума понять, откуда все наши беды! – Она уставилась на Роуз, скривив губы, будто та не заслуживала ничего, кроме презрения.

– И как это понимать? – вскинулась мисс Бриджес, резко поворачиваясь к Сьюзен, прежде чем Роуз успела ответить. Впрочем, она и не собиралась.

Сьюзен отступила на шаг назад и скрестила руки на груди. Ее голос задрожал то ли от гнева, то ли от страха прекословить экономке, которая могла бы рассчитать ее, не задумываясь.

– Принцесса. Ее похитил волшебник, так все говорят. А еще была та, другая, с которой водился хозяин. С которой она спуталась. – Сьюзен кивнула в сторону Роуз. – Которая пила кровь детей. Полиция ведь ничего не делает. Куда смотрят детективы? С ними никто не борется, – добавила она мрачно.

– Не борется с кем? – презрительно спросила мисс Бриджес. – Не намекаешь ли ты, что из-за одной преступницы – твое утверждение касательно принцессы совершенно бессмысленно и даже не нуждается в опровержении – всех волшебников нужно объявить вне закона?

Сьюзен кивнула.

– Они все убийцы, – пробормотала она, впрочем, с некоторым сомнением, будто испугалась, что зашла слишком далеко.

– Значит, ты пойдешь на это собрание? – поинтересовалась мисс Бриджес.

– Не знаю, когда оно. – Сьюзен обиженно посмотрела на экономку. – Да и все равно я буду на работе, верно?

– Будешь? – Мисс Бриджес слегка приподняла брови. – Ты хочешь работать на убийцу? А я-то решила, что ты так многословно уведомляешь о своем уходе.

Сьюзен ахнула, но быстро пришла в себя. Она глубоко вдохнула и кивнула.

– Что ж, хорошо. Уведомляю. Вот.

Мисс Бриджес уселась за стол и изящно налила себе чашку чая. Она помешала его, сделала крохотный глоток и посмотрела на Сьюзен поверх золоченого края чашки.

– Как же ты найдешь новое место без рекомендаций? – задумчиво осведомилась она, как будто ей только что пришла в голову эта мысль.

Роуз, Билл, Сара и миссис Джонс разом повернулись к Сьюзен.

Та удивленно моргнула.

– Без рекомендаций… – тихо повторила она.

– М-м-м. – Мисс Бриджес добавила себе в чай еще крошку сахара тоненькими щипцами. Затем она подняла глаза на старшую горничную, еле заметно улыбаясь.

Сьюзен сделала шаг к столу, умоляюще подняв руку. Затем она опустила глаза и тихо сказала:

– Мне нужно будет починить выходное кружевное платье мисс Изабеллы, мисс. Она порвала его в воскресенье.

Мисс Бриджес величественно кивнула и нахмурилась, увидев чаинку в своей чашке.

– Зайди потом ко мне за шелковыми нитками, Сьюзен, – только и сказала она.

* * *

Остаток утра все вели себя тише воды, ниже травы и занимались своими делами, почувствовав, что мисс Бриджес провела черту – теперь важно проявлять верность дому и не распускать языки, даже если очень хочется. Мисс Бриджес отправила Роуз убираться в кабинете, а когда та открыла рот, чтобы напомнить, что обычно это делает Сьюзен, так холодно на нее посмотрела, что девочка со стуком закрыла рот и пошла за более мягкими метелками для пыли.

До этого она лишь однажды была в кабинете – когда ее показывали мистеру Фаунтину в один из ее первых дней на новом месте.

Тогда, пребывая в священном ужасе, она успела рассмотреть только владельца комнаты да грязь на ковре.