прямо-таки некий культ профессионализма, согласно которому анализ разведданных должен был быть выполнен на высшем уровне. Это было доказательством того, что, если привлечь к работе людей должного калибра, высокое качество поставляемых разведкой сведений гарантировано. Лишь бы руководители национальной политики не пренебрегали ими.

Но, увы, ученые УСС никогда не имели доступа ко всем наличным разведывательным данным, и их доклады скорее обеспечивали некую полезную информацию фонового порядка, нежели претендовали на оценки разведывательных данных с общегосударственной точки зрения, на оценки, предназначенные пролить свет на особо трудные вопросы, стоящие перед политиками высокого ранга.

Связь Исследовательско-аналитического отдела со штабами и Белым Домом была слишком слабой, чтобы наладить необходимый постоянный интеллектуальный контакт и обмен мнениями с правительственными и штабными верхами. Объединенный комитет начальников штабов, в свою очередь, тоже не использовал в этом качестве военные разведывательные агентства, считая их не столько профессиональными организациями, способными давать свои оценки информации, сколько некой справочной службой. Отсутствовала эффективная межведомственная координация исследовательских работ, за исключением исследований совместных обзоров армейской и военно-морской разведок — компиляций разведывательных материалов о наиболее существенных географических характеристиках разных стран. Так что появившаяся на свет в 1941 году пленительная мечта о централизованной разведслужбе, представляющей свои оценки информации президенту США, так и осталась всего лишь мечтой.

Реализация другой части разведывательной работы — агентурной разведки — всерьез сдвинулась с места в мае 1944 года, когда Донован наконец сумел добиться от английских разведывательных агентств признания того, что первоклассные тренировочные программы, которые они помогли разработать для Управления координации и Управления стратегических служб, дали свои результаты, и теперь США располагают рядом своих агентов, подготовленных достаточно хорошо, чтобы приступить к выполнению заданий в Европе.

Вплоть до того времени, агентурные сообщения, которыми УСС снабжало Вашингтон, поступали в основном из источников английской MI-6. Однако уже с конца 1943 года (не говоря уже о 1944-ом) агентурная сеть УСС начала постепенно развиваться во всем мире. УСС главным образом использовало американцев иностранного происхождения, а также тех иностранцев, которые проявляли готовность помогать врагам немецких и японских оккупационных властей. Созданию этой сети способствовало, конечно, и то, что работники УСС располагали обычно немалыми денежными средствами. В агентурных списках УСС числились люди самого разного рода — хорошие, плохие и ни то ни се, — но и те, и другие, и третьи во многих случаях действовали героически.

«Звездой кордебалета» был, конечно, изысканный Аллен Даллес, который, перебравшись из нью-йоркской конторы Управления стратегических служб во Францию, умудрился проскользнуть в Швейцарию буквально в последний момент — в день высадки американских войск в Северной Африке (операция «Факел»), после чего франко-швейцарская граница захлопнулась для американцев.

Даллес обосновался в Берне, поселившись в одной из квартир живописного дома № 23 на Херренгассе. Дипломатическое прикрытие его было довольно шатким — специальный помощник посланника США. В нейтральной Швейцарии, естественно, затевались всякие тайные акции, и страна кишмя кишела охотниками за информацией.

Группа недовольных нацизмом немцев (и самый отважный среди них — офицер немецкой разведки Ганс Гизевиус) довольно скоро связалась с Даллесом и держала его — самым основательным образом — в курсе происходящего в гитлеровской Германии и даже в недрах немецких разведывательных служб. Документы немецкого МИДа, телеграммы военных атташе и сведения о заговоре антигитлеровских сил попадали сперва в Швейцарию, а оттуда — кодированными радиотелефонными сообщениями — в вашингтонскую штаб-квартиру Управления стратегических служб. Это был великолепный материал, очень способствовавший росту репутации Донована и его людей.

Конечно, далеко не всем охотникам за информацией сопутствовал такой успех, а иные из них и вовсе вели себя постыдно. Как сообщал Стюарт Элсоп, некоторые из завербованных УСС любителей «жили в вымышленном мире плащей, масок и шпаг», столь очевидно романтизируя свою роль, что чем бы они ни занимались, ни о каком успехе не могло быть и речи. Так или иначе лихорадочно энергичные усилия Донована привели к созданию широкой сети профессиональных агентов за рубежом. Агентурной сети такого размаха США никогда ранее не имели. Впрочем, сбор информации в значительной мере переплетался с другого рода активностью УСС за линией фронта — с деятельностью полувоенных формирований. Агенты разведки сплошь и рядом вступали в контакты с местными политическими и партизанскими силами сопротивления, а полувоенные формирования зачастую начинали присылать довольно полезные разведывательные сведения, в особенности — военные данные тактического значения.

Фактически невозможно достичь того, чтобы два столь схожих типа тайной деятельности, осуществляемой в одном и том же регионе, не перекрывали друг друга, а это служит наиболее убедительным доказательством необходимости единого контроля над этими типами деятельности в рамках одного агентства.

Другой отдел, подчинявшийся генералу Магрудеру, обозначался «X-2». Название это нарочно было выбрано так, чтобы замаскировать истинную роль этого подразделения УСС. Это был отдел контрразведки, который добывал информацию о разведывательных операциях иностранных правительств и старался внедриться в шпионские и диверсионные группы противника, дабы нейтрализовать их деятельность. Сперва Х-2 черпал сведения у заграничного персонала Бюро борьбы с контрабандой наркотиков, но постепенно он в результате контактов с другими дружественными агентствами (не только американскими, но и иностранными, особенно английскими MI-5 и MI-6) создал картотеку досье на всех и каждого, о ком поступали хоть какие-то сообщения о его причастности к шпионской деятельности.

Обычная ли это картотека, как в те далекие времена, когда все данные хранились на карточках, или же это необъятный резервуар сплошь компьютеризированной информации, — в любом случае без такой картотеки невозможно ни заниматься сбором разведывательной информации за рубежом, ни анализировать намерения враждебных США сил. Систематичность и всесторонность — вот знак качества, необходимый для данных, которыми оперирует контрразведка. Заранее невозможно предугадать, какие из разрозненных данных (кличка, круг знакомств, любительский снимок, физический недостаток или сведения с места работы) дадут ключ к опознанию искомого лица, станут тем недостающим звеном, после обнаружения которого все прочие свидетельства становятся на свои места. Разведка всеядна, ей все впору, из всего она извлекает свой барыш. Терпение, основательность, скептицизм. неустанная проверка и перепроверка данных — вот то, что отличает работника контрразведки.

Во главе отдела Х-2, где под конец работало чуть ли не 700 человек. Донован поставил Джеймса Мэрфи, человека спокойного и обстоятельного, бывшего в свое время отличным юристом (он, кстати, работал в юридической конторе самого Донована).

По-своему любопытна судьба сотрудника УСС по имени Джеймс Энглтон, сына американского бизнесмена, жившего перед войной в Италии. Джеймс Энглтон стал выдающимся экспертом в трудном деле контрразведки еще в самом начале своей карьеры, едва окончив Йельский университет. Тогда он более интересовался поэзией, нежели международными делами. Однако это не помешало ему в