«солнцевские», «измайловские», «гольяновские», «таганские» и др. Как только заезжие братки вступили на столичную землю, их отловили и нещадно избили, преподнеся им знатный урок, чтобы впредь знали, на кого руку нельзя поднимать.

Августовский путч

Ах, да! Чуть не забыл о событиях августа 1991 года.

Изоляция М. С. Горбачёва, первого и последнего президента СССР, в Форосе и образование ГКЧП. БМП и БТРы на улицах столицы, комендантский час. Борис Николаевич Ельцин, тогда ещё президент РСФСР, с антигэкачепистскими призывами и демократической программой. Тысячи манифестантов в центре Москвы, собравшиеся в его поддержку.

События удивительные, невероятные. Чем-то напоминающие мне детскую сказку «Праздник непослушания».

Даже гаишники не обращали внимания на хлебнувших воздуха свободы водителей.

Я и сам побывал на Калининском проспекте (нынешнем Новом Арбате), Новинском бульваре и Смоленской площади. Подхваченный толпой, с восторгом предвкушая обещанные перемены и, можно сказать, поучаствовал в революции.

Однако политическая чехарда августовской поры, в общем-то, никак не отразилась на жизни нашей организации. Мы по-прежнему занимались своими делами в обычном режиме. С кем-то встречались, с кем-то общались, бывали в кафе на Костякова и в «Радуге», регулярно собирались в спортзале натренировки.

Как раз по пути в спортзал я и узнал, что ГКЧП сложил свои полномочия. На улице Лётчика Бабушкина меня остановили гаишники. Удивился! Отвык за недолгое время революционной анархии от внимания инспекторов.

– Всё, – говорит довольный владыка дорог – кончился праздник, сдулось ГКЧП! Жизнь продолжается. Плати штраф!

Встреча с Япончиком

5 ноября 1991 года из исправительной колонии в Иркутской области освободился один из самых значимых авторитетов криминального мира России и всего постсоветского пространства вор в законе Япончик (Вячеслав Кириллович Иваньков).

Тогда же, в ноябре 1991-го, когда Япончик уже был в Москве, Борода, абы выказать ему почтение, а заодно и продемонстрировать своё возросшее могущество, организовал с ним встречу, на которую пригласил представителей различных дружественных ему, Бороде, группировок, бригад и прочих «трудовых коллективов», так или иначе подверженных его влиянию.

Мероприятие проходило в кафе недалеко от станции метро «Новослободская» (и, кстати, СИЗО «Бутырка»), принадлежавшем Марику Мильготину[5].

Там, помимо нас, «сборной команды» под руководством Бороды (в которую входили «сильвестровские», «измайловские», а также бригада Геры и Сухого), присутствовали обитатели «Помидора», что на Ленинградке: Юра Самосвал, Валера Захар, Алик Армян, Слава Маленький, Саша «Цыган» Макушенко.

Были там и «люберецкие» Маня с Сэмом, «долгопрудненский» Богута и много других серьёзных людей из Москвы и Подмосковья. С кем-то я был знаком лично, некоторых знал в лицо, а иных и вовсе видел впервые.

Собрание это живо напоминало встречу школьников с героями войны и передовиками производства, организованную заботливым классным руководителем.

Япончик появился в сопровождении двух или трёх взрослых и, очевидно, бывалых и весьма авторитетных мужчин.

Мне показалось, что, внезапно оказавшись перед таким скопищем народа, легендарный вор в законе даже немного растерялся.

Тут же все присутствующие, выражая своё уважение, встали и разом загомонили, приветствуя вошедших.

Вячеслав Кириллович крепко обнялся с Бородой, с Самосвалом и другими «ветеранами». Потом к нему стали подходить поручкаться и сказать несколько тёплых слов и другие гости, уже знакомые с ним. Ну а следом и все остальные удостоились чести пожать руку королю уголовного мира.

Обошлось без застолья и посиделок. Япончик пробыл в кафе недолго. Спешил он куда-то, а может, как человек умный и умудрённый опытом, понимал, что такие сборища привлекают лишнее внимание и могут иметь нежелательные последствия. Пообщавшись накоротке со старшими и поблагодарив всех за тёплый прием, пожелав всего наилучшего, покинул заведение.

Безусловно, главным действующим лицом этого мероприятия был Вячеслав Кириллович Иваньков. Но во время встречи я обратил внимание на то, с каким уважением присутствовавшие там люди, в том числе и сам Япончик, относились к Бороде.

Конечно, я и раньше видел, что Борода пользуется большим авторитетом не только у так называемых «спортсменов», но и среди приверженцев патриархальных традиций, в том числе и воров в законе (например, у Бороды были очень хорошие отношения с такими ворами, как Андрей Расписной и Саша Захар).

Но эта встреча в кафе воочию продемонстрировала, насколько действительно велико влияние Бороды в криминальном мире.

Спустя некоторое время после этих событий прошёл слушок о том, что к Бороде, хотя он и не сидел, был якобы сделан подход, то есть ему предложили стать вором, «короновать» его.

Однажды, когда об этом зашёл разговор, мы с Культиком спросили у Бороды, почему бы ему действительно не стать вором? А что? Вон, у «солнцевских» есть ведь Джамал Константинович, и у нас свой вор будет.

Борода на это ответил примерно так:

– Я же не дурак так выставляться, чтобы органы с меня глаз не спускали и чтобы у них на меня красная папочка была заведена навечно! Нет уж, обойдусь без титулов.

Это, кстати, и ещё один штрих к портрету Бороды, человека хоть и тщеславного, но умного, дальновидного и прагматичного.

Начало 1992 года

Новый 1992 год мы с Серёгой Культиком, «борцами» и Славиком встречали на Тенерифе. Некоторые из ребят были со своими супругами. Позже к нам присоединился Юра Самосвал и ещё кто-то.

Замечательно провели время, и такое прекрасное, незабываемое начало года вселяло радужные надежды на будущее.

Это была моя первая заграничная поездка. Естественно, лететь мне пришлось под чужим именем, но это ничуть не испортило мне праздника.

Если забежать на десяток лет вперёд, то окажется, что Испания – а Канарские острова, напомню, являются территорией Испании – стала для меня не только первой, но и, похоже, последней «заграницей».

Тогда, в конце 1991 года, поездка на Канары и сама по себе – всё-таки первый выезд за рубеж – оказалась для меня событием, а то, что мы отправляемся туда в компании «старших» (и, что немаловажно, за счёт организации), стала знаком особого отношения, расположения и, я бы сказал, авансированного нам с Культиком доверия со стороны «борцов», своеобразной вехой в моей преступной «карьере».

Теперь мы с Культиком были не просто «сильвестровские», а вошли в обойму ближайшего окружения Сергея Ивановича. Во всяком случае, именно так я относился к происходящему, и тем большее значение имела для меня эта поездка.

…Тенерифе встретил нас злым, ледяным ветром и колымским холодом. Тяжёлые тучи до горизонта застилали небо, и унылое солнце…

Да не! ШУЧУ!

Чистое голубое небо, яркое солнце, тепло – градусов 25, – буйство красок цветущих растений и бескрайняя гладь океана, после грязной и промозглой московской зимы