сообщницей отца и разделяла с ним ответственность за несправедливость, совершенную по отношению ко мне.

– Эта женщина – акула, – заявил я друзьям. – Мой отец говорит, она лучший юрист, которого он когда-либо знал. Вы понимаете, что это значит? Она мастер манипуляции. Не позволяйте ей вас одурачить.

– Черт, ты хуже, чем Тайни.

Райан покачал головой с выражением, которое говорило, что он жалеет меня. Он мог бы оставить жалость при себе, а я бы сохранил достоинство.

– Если она тебе не нужна, я с радостью заберу ее себе. Она может манипулировать мной сколько угодно.

Еще одно неприятное чувство. От слов друга у меня мурашки побежали по телу, но я сохранил равнодушный вид. Любое свидетельство того, что я испытывал даже малейшее чувство собственничества по отношению к фиктивной жене, только спровоцировало бы еще больше насмешек.

– Она не останется здесь надолго. Я отправляю ее туда, откуда она пришла.

– Ради всего святого, она же не собака. – Лорел снова впилась в меня взглядом.

– Я не хочу знать, что ты задумал, – вмешался Райан. – Держи меня подальше от своих планов.

Взяв телефон со стола, я набрал номер сестры. Пока шли гудки, я прикрыл трубку рукой и пристально посмотрел на Лорел:

– Даже не думай к ней привязаться.

Глава 7

Сидни

Пока я на машине пересекала город, проезжая знаменитую арку в виде оленьих рогов по пути в продуктовый магазин, мое внимание привлекла одна из ярких витрин. Джексон-Хоул, как бы странно это ни звучало, открыл для меня новые горизонты. На Манхэттене жизнь была структурирована до мелочей. Высокая должность в «Блэкстоун Холдинг» требовала жесткой дисциплины. Даже мое свободное время было тщательно распланировано вплоть до минуты. Спорт, оплата счетов, покупка продуктов. Ни на что другое под конец дня не оставалось сил. Но сейчас, находясь в городе, который казался одновременно и чужим, и знакомым, я не стала игнорировать стремление плыть по течению и потакать своим желаниям. Я решила жить моментом.

И именно поэтому припарковала пикап и направилась вдоль улицы, разглядывая витрины художественных галерей. Я наслаждалась видом красочных крупномасштабных абстрактных картин, изображений в стиле классической ковбойской культуры, статуй и канделябров ручной работы.

Старые друзья – чувство вины и стыд – преследовали меня. За долгие годы я привыкла к тому, что они мешают мне открыто наслаждаться жизнью, и сомневалась, что эти чувства когда-нибудь исчезнут. В юном возрасте меня научили тому, что все, что заставляет чувствовать себя хорошо, по сути является злом, и теперь, даже будучи взрослой, я не могла до конца освободиться от этого убеждения. Это было примерно так же просто, как выпрямить искривившуюся кость. Любая попытка исправить вряд ли увенчается успехом, только принесет больше боли.

– Не хотите зайти и посмотреть поближе? – обратился ко мне мужчина лет пятидесяти с густой рыжей бородой и счастливым огоньком в карих глазах.

Он стоял в дверях одной из галерей, засунув руки в карманы брюк цвета хаки и прислонившись к дверному косяку. Я предположила, что это был сам владелец или его менеджер.

Взгляд вернулся к сюрреалистической картине, украшающей витрину. Она была большой, занимала все пространство. Фоном ей служила коллекция пейзажей, написанных в сверкающих тонах: джунгли, город, пляж и многое другое. Однако обнаженная женская фигура – находящаяся в самом центре, окруженная палитрой ярких цветов, – была окрашена в оттенки серого. Мои руки покрылись мурашками. Изображение попало в самую цель.

Большая часть моей жизни вплоть до дня, когда я уехала из Пенсильвании, была лишена всего, хотя бы отдаленно напоминающего удовольствие. Еда, которую готовила бабушка, была пресной и безвкусной. Отварная курица без приправ. Белый рис без соли. Она была помешана на том, чтобы покупать в местном супермаркете только те куски говядины, которые никто не выбирал, хотя мы могли позволить себе мясо получше: дедушка владел местным автосалоном. Затем она готовила мясо до тех пор, пока оно не становилось жестким, как обувная подошва, и подавала с улыбкой, как будто это было блюдо, отмеченное звездой Мишлен.

«Найди удовольствие в честности, Сидни», – повторяла она снова и снова.

Большую часть времени я ела его только для того, чтобы избежать побоев.

А одежда? То, что покупала мне бабушка, могло быть взято из каталога модной одежды амишей, если бы такой существовал. Белые рубашки с длинными рукавами и черные брюки. Шерсть на зиму и хлопок на лето. Платья до колен. Мы жили вдали от цивилизации в глухом городке. Моя средняя школа была маленькой и совсем не современной. Но даже в городе, где некоторые ребята могли спокойно прийти в школу в охотничьей форме, я считалась странной.

– Вы можете подойти и посмотреть поближе, – вновь обратился ко мне голос.

– Нет… я… – Я оглянулась и встретила терпеливый взгляд мужчины, все еще стоявшего в дверном проеме. – Она прекрасна, но я… я не знаю, что с ней делать…

Острая потребность уйти, вернуться к выполнению безопасных рутинных дел, заставила ноги двигаться прежде, чем я закончила говорить.

Ближе к вечеру я приехала в хижину и сразу же приступила к приготовлению ужина для нас обоих. Назовем это своего рода предложением мира. Я была полна решимости показать Скотту, что у нашего вынужденного брака могут быть свои преимущества.

Да, мы не поладили. Да, он затаил на меня обиду. Я сталкивалась и с худшим. Намного худшим. Насколько это могло быть тяжело? И вообще, по большому счету, что значили три года?

Как только я покинула дом бабушки и дедушки, у меня появился бешеный интерес ко всему, что было связано с едой. Долгое время мне отказывали во вкусных блюдах, и я поставила перед собой цель научиться готовить их самостоятельно, обучаясь этому по роликам на YouTube и кулинарным книгам. И поскольку для меня были важнее вкусовые предпочтения, нежели потребности желудка, мое увлечение часто приводило к появлению на кухне кучи еды, которую соседи по комнате были более чем счастливы съесть. К тому времени, когда я начала работать в «Блэкстоун» полный день, приготовление пищи стало моим любимым занятием – безопасным способом отключить мозг и действовать импульсивно. Способом избавиться от рабочего стресса, которого невозможно избежать, если занимаешь должность правой руки Фрэнка.

«Люди проявляют себя наилучшим образом, когда противостоят друг другу, Сидни. Они либо преуспевают, либо терпят поражение», – его точные слова.

Я не была с ними согласна, но и не собиралась спорить с человеком, который построил глобальную империю к тому времени, когда ему стукнуло пятьдесят.

Если не считать того, что квартира была завалена сладостями и выпечкой – она, безусловно, была моим любимым блюдом, недостатков у моего увлечения было очень мало.

С наступлением вечера домой вернулся Скотт. Было видно, что он совсем недавно принял душ. Этот факт, честно говоря, поначалу вызвал у меня какое-то жуткое недоверие к нему. Но потом я подумала, что он мог принять душ в офисе, верно? При мысли о запахах, которыми пропитывались его одежда и волосы во время работы с крупнорогатым скотом в жаркий летний день, меня чуть не стошнило.

Его мокрые волосы были зачесаны назад, от воды они стали на пару оттенков темнее. Его глаза поразительно глубокого синего цвета выделялись на фоне свежего румянца на сильных скулах. Его безразличный взгляд переместился