Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Н-да, молодой человек… Признаюсь: удивили! Впечатлили, можно сказать, – коротко хохотнул он и подмигнул своему визави. – Кришна ваш, Иегова, свобода – это все хорошо, конечно. Но я вот о чем спросить хочу: вам ведь тридцать четыре года, если я ничего не путаю? Резюме ваше я внимательно читал, да и тетушка ваша подробно рассказывала…
– Тридцать четыре, – согласился Павлик, – память у вас – что надо!
– Да не бог весть какая память уже, – Игорь Сергеевич рассматривал Павлика через пустой бокал. – А вот вы мне скажите, если только это не секрет: как вы пришли-то ко всему этому? У меня знакомые разные, круг общения широкий: друзья, дети друзей, родственники… Но чтобы в тридцать с небольшим о таких вещах говорить и думать – подобного я и не припомню. Возраст-то у вас – самый расцвет. Вы вот про Танюшу сказали: гнездо, дескать, ей вить пора. Но и у вас ведь точно такая же ситуация! Живи – не хочу, как говорится. Девчонки, мечты… Кино, вино и домино, как у нас по молодости говорили, – он на миг задумался. – Мне казалось, что если к таким вещам и приходит кто, так это уже на закате, так сказать, жизни, но никак не на пике ее самом, когда забота одна – все попробовать, все испытать. Как такое у вас случилось? Не на ровном же месте, правильно я понимаю? Что произойти должно, чтобы молодой человек в самом расцвете сил и способностей начал над такими вещами размышлять и задумываться? Вы вон Второзаконие какое-то цитируете, а я и Библию в свои годы в руках не держал… С чего это вас на такие размышления потянуло, поведаете, а?
Павлик прикрыл на секунду глаза и снова принялся рассказывать:
– Как получилось? Странно, если честно, получилось… Странно и неожиданно. Вы правильно сказали, что нормальные люди ни о чем таком, в принципе, и не думают, а живут себе да радуются. Вот и я так же жил: о необычном не думал. Да и поводов думать об абстракциях не было, и времени не хватало, – Павлик задумчиво почесал затылок. – Школа, институт – все стандартно. Вдруг завертелось все вокруг, как та белка в колесе. Я же на те самые смутные годы попал: перестройка, гласность, кооперативы разные, бизнесмены первые, бандиты… Стипендию платили – смех один, а не деньги, но хотелось-то, естественно, ого-го! И одеться прилично, и девчонку в кафе сводить по всей форме. Вот и началось: палатки коммерческие, магазины, бизнес свой, пусть и мелкий, конечно, и грошовый. Все равно затянуло меня, – он тяжело вздохнул, видимо, от неприятных воспоминаний, – на колесо чертово. А на нем когда крутишься, уже и времени нет ни о чем думать: конкуренты, бандиты, терки-разборки… Задумался лишний раз – считай, что думать, может, скоро и некому будет. Тут уж не до раздумий: реакцию впору было тренировать, а не голову. Конечно, и насмотрелся я разного за это время. Еще вчера рядом с тобой человек крутился, а сегодня нет его: кто – в места, не столь отдаленные, кто – в могилу отправился. И молодыми ведь уходили совсем, – совсем поникшим голосом договорил Павлик. – С такой жизнью, на слово можете поверить, не до рефлексии. «Кто я?», «Куда я?», «Зачем я?» – все это для малахольных вопросы, у которых ни бизнеса, ни денег. Сейчас-то я понимаю, каким дураком был, а тогда только так и рассуждал, – он угрюмо кивнул и искоса взглянул на притихшего бизнесмена. – Так и крутился потихоньку: то вверх на пару ступенек, то вниз на одну. Все по накатанной и шло на рельсах адовых до того самого случая, – после этой тирады он совсем ушел в себя и замолчал так надолго, как будто напрочь забыл о собеседнике.
Игорь Сергеевич некоторое время терпеливо ждал, но долго выдержать не смог:
– Так что случилось-то? Что произошло у вас?
– Что случилось? – Павлик резко встрепенулся, словно его внезапно выдернули из дремы. – Случилось у меня, Игорь Сергеевич, то же самое, что и у вас почти. Сон у меня случился. Странный притом, доложу я вам, сон. Сильно странный… Вот с него, собственно, все и началось…
Игорь Сергеевич резко дернул рукой и задел стакан, стоящий на столе. Чайный девайс с грохотом упал на пол и разлетелся мелкими осколками. Подстаканник лениво брякнул, чуть перекатился и замер. В кабинете на несколько секунд воцарилась мертвая тишина.
– Ах, чтоб тебя! – хозяин кабинета дернулся в кресле, ловко выбрался из него и потянулся к уцелевшему подстаканнику. – Извините, Павел.
Он присел на корточки и стал собирать осколки. Павлик хотел было ему помочь, но он осек его:
– Не нужно, сейчас Танюшу позову, она последствия ликвидирует.
Игорь Сергеевич, похоже, расстроился не на шутку, однако взял себя в руки быстро. Вышел в приемную, сказал что-то негромко, и через несколько секунд появилась Танюша. Пока красавица-секретарша весьма умело устраняла разруху, он отшучивался от ее причитаний по поводу безвременной кончины такого славного стакана, а его гость так и продолжал молчать. Через несколько минут мужчины снова остались вдвоем.
Павлик с опасливым интересом смотрел на Игоря Сергеевича.
– Эк вас, извините уж, задело-то!
– Заметно? – тот улыбнулся, но Павлик что-то не увидел в той улыбке особого веселья. Напряженность да, сквозила. Странная, кстати, такая напряженность…
– Еще бы! – пожал он плечами и хмыкнул. – Тут слепой только не заметит… Стоило про сон мне заговорить, так вас как током шарахнуло, – он с интересом уставился на собеседника.
– Непроизвольная реакция, – тот продолжал рассеянно улыбаться, а спустя полминуты утвердительно кивнул собственным мыслям. – Слушайте, Павел, – судя по его настрою, сомнения были отброшены, а предложение, наоборот, оформилось, – а как вы отнесетесь к тому, что я вас пообедать приглашу? – Игорь Сергеевич сверился со своим ручным хронометром, – или, вернее уже, поужинать? Вы мне историю про сон ваш за ужином дорасскажете? Если у вас, разумеется, время свободное есть? А то мы тут уже который час – как прикипели… А на улице, – он лукаво подмигнул гостю, – лето, девчонки, короткие юбчонки, кальян на свежем воздухе. Что скажете, молодой человек? Тут недалеко место уютное есть – «Армагеддон», слышали? С вас – рассказ, с меня – ужин, – он улыбался с прежней открытостью. – По-моему, все по-честному!
Павлик неуверенно почесал подбородок, проверил заодно на автомате, и как там поживает порез.
– Предложение-то заманчивое, конечно. Про «Армагеддон» я слышал только. Говорят, логово аллигаторов! Только вот, – он замялся, – неловко выходит. Вначале на собеседование пришел, время у вас отнял, а в
