– А как насчет сигареты для арестанта? – громкосказал он. – Хотя… неправильно выразился, слово «арестант» – это не комне. Просто очень хотелось бы знать, что я, английский подданный, тут делаю? Покакому праву, так сказать. И вообще. И где, черт побери, консул? Может быть,консул ждет за дверью?

– Ого, какие речи! Подействовало, значит! – сказаларыжеволосая, вставая из-за стола. – Сигарету – это пожалуйста. Можносказать, положено и законно.

Она наполовину выбила сигарету из пачки, протянула пачкуСварогу дала уцепиться зубами за фильтр, поднесла прикурить – поухаживала,одним словом. Задымила и сама. Протянув руку, взяла со стола пепельницу.Осталась стоять, привалившись к столу. На менте женского пола были узкиеджинсы, что позволяло вволю любоваться бесспорной стройностью ее ножек. Аплотно облегающий свитер позволял оценить и прочие достоинства фигуры. Крепкой,спортивной фигуры, надо признать. «Годочков-то ей, конечно, уже не двадцать идаже не тридцать, – подумал окончательно излечившийся от головной болиСварог, – достаточно посмотреть на шею и руки. Однако только эти части тела,пожалуй, и выдают истинный возраст, а так и не догадаешься…»

– Давайте с вами поговорим, – сказала она. –То есть проведем разговор служебного характера – а иной вряд ли возможен в этихстенах, – но неофициальный, без протокола. И давайте сразу договоримся,что вы не станете требовать адвоката, английского консула и рассказывать мнепро права человека. Если вы именно это и собираетесь делать… – она пожалаплечами. – Ваше право. Только придется нашу беседу отложить. И боюсь,надолго отложить. Вы должно быть в курсе, какое у нас сейчас горячее времечко…

Она сделала небольшую паузу, похоже, ожидая какой-то реакциина свои слова. Сварог никак не отреагировал, ибо о том, что тут происходит«горячего», не имел совершенно ни малейшего понятия.

– И продолжения разговора, уж не посетуйте, вампридется дождаться в наших, – рыжеволосая хмыкнула, – пятизвездочныхлюксах с изумительными решетчатыми видами из окон.

– Поговорить, оно, конечно, можно. Даже и без адвоката.И – черт с ним – пусть даже без осмотра у врача. Ну уж тогда и без этого железана запястьях, – Сварог повернулся боком на стуле, показывая скованные заспиной руки. – А то уж больно неправильно получается. Вины за мной нет,никаких гнусных злодеяний я не совершал, зато получил ущерб здоровью и, сидя вэтих кандалах, продолжаю получать психологическую травму. И, к слову сказать,совершить что-либо противоправное я никак и не мог – прибыл в ваш гостеприимныйгород практически только что, еще и оглядеться-то толком не успел…

– Как у нас говорят, дурное дело – нехитрое. И в пятьминут можно уложиться, чего уж говорить про только что прибывшего… Как-нибудь,даст бог, за рюмкой хорошего коньяка я вам расскажу множество забавных случаевиз своей практики на тему: «Ах, как же мало времени занимает преступление!»Значит, наручники, говорите, вам мешают морально расслабиться и предатьсячистосердечным откровениям?

– Да уж не помогают, это точно, – тяжко вздохнулСварог.

– А хулиганить не станете? – с усмешкой спросиларыжая. – Бросаться на меня с криками: «Волки позорные, убью бля, нах!» –не будете? Я ж не знаю, как у вас в заграницах принято вести себя на допросах…

– Мне поклясться? Какие ваши клиенты обычно дают клятвы– «век воли не видать» или «божусь за пидараса»?

– Ого! Поражаюсь информированности рядовогозаграничного обывателя.

Шевчук забрала у Сварога искуренную до фильтра сигарету,загасила ее в пепельнице, загасила свою сигарету, поставила пепельницу на столрядом с телефоном, обошла стул, на котором сидел Сварог, и расстегнула емунаручники. Помахивая «браслетами», вернулась за стол.

– Ну что, начнем разговор?

– Начинайте, – сказал Сварог, растирая запястья.

– Значит, вы у нас… – из большого бумажного пакетарыжеволосая достала прямоугольных очертаний предмет в пупырчатой кожанойобложке, в котором Сварог признал «свой» заграничный паспорт. – ЧарльзБеркли? Гражданин Великобритании?

– Подданный ее величества английской королевы, –поправил Сварог

– Вам виднее, вам виднее, – проговорила рыжая,постукивая корочкой паспорта по столу. – А вот скажите, как такое можетбыть? Имя у вас насквозь нерусское, местожительство тоже, а говорите безмалейшего акцента. И более того, знакомы с… весьма специфическими оборотамирусской речи. Признаться, я заинтригована. Пожалейте женщину, удовлетворите еелюбопытство.

– А разве это имеет хоть какое-то отношение к моемупребыванию здесь?

– Мы же просто разговариваем, не забыли? –напомнила Шевчук с легкой насмешкой.

– Это вы просто, а у меня так, простите великодушно, неполучится, – Сварог почувствовал, что помаленьку начинает злиться. – Вылучше объясните мне, наконец, в каком качестве я здесь нахожусь? Насколько язнаю ваше законодательство, я ничего противоправного не совершил.

– А я вот в этом не уверена, представьте, – пожалаплечами Шевчук.

– Неуверенность в вашей стране – весомая причина дляареста?

– Для задержания… мистер Беркли, для задержания.Разницу улавливаете? Для того чтобы арестовать, необходим подписанныйпрокурором ордер, а для задержания достаточно лишь весомых подозрений.Например, в том, что человек выдает себя за другого, а сам, может быть,находится в розыске и даже пуще того, в международном розыске. Поэтомунеобходимо всесторонне проверить его личность, сделать запрос в Интерпол,дождаться ответа оттуда…

– И на какое время ваше законодательство разрешаетзадерживать ни в чем не повинных людей?

– Ах да, простите, что сразу не сказала! Я все времязабываю, что передо мной представитель другого государства, – ласковейшеулыбнулась Шевчук. – Тогда спешу вас уведомить, что имею законнейшее правозакрыть вас всего на семьдесят два часа. Не очень много, согласитесь? Правда,иногда случаются досадные неприятности, которые у нас принято прятать за хитройформулировочкой «ввиду вновь открывшихся обстоятельств». С ее помощью… ну еслимежду сторонами никак не желает складываться должный консенсус… можно затянутьчье-то пребывание здесь ой как надо-олго, уж поверьте.

– А сложностей международного характера не боитесь?

– Не-а, не боюсь, – тряхнула головойШевчук. – Во-первых, битая настолько, что уже, право, и сама не знаю, чегомогу по-настоящему испугаться. Во-вторых, сейчас вам не вчера. Это вчера отодного слова «иностранец» у русского человека тут же начинали дрожать колени.Как же, к нам явились почти полубоги! Теперь к иностранцам, видите ли,привыкли, даже в нашей глуши. И в-третьих, отчего-то мне кажется, что непримчатся за вас вступаться авторитетные международные структуры. И неавторитетные тоже. Чутье мне подсказывает…

«В себя я пришел, душеспасительные беседы с этой рыжей лисоймне вести ни к чему, – вдруг понял Сварог. – Так что следуетпопытаться вызнать что-либо полезное про Н'генга. И делать отсюда ноги».