Часа через два у нас возникла другая заминка, потому что Роар сперва отказывался просыпаться, а затем заупрямился, отказываясь пить еще один настой. Мне даже перекинуться пришлось и снова на него нарычать, после чего лохматый быстро присмирел, честно все выпил, а затем уснул, приткнувшись мне под бочок.

Разбудил он меня уже под вечер, неловко завозившись и просительно заскулив. Открыв глаза, я зевнула прямо ему в морду, хотя, наверное, правильнее было бы сказать, все-таки в лицо, и неохотно поднялась, прекрасно представляя, какие потребности могли возникнуть у оборотня, вылакавшего накануне два котелка жидкой бурды.

Будучи в незаконченном обороте, нормально идти Роар не мог ни на двух, ни на четырех ногах. Лапы у него так и не образовались, череп все еще оставался деформированным, из-за нарушения пропорций тела удержать равновесие парню было трудно, но он честно старался. И даже некстати вспомнил, что справлять нужду при даме неприлично, поэтому наотрез отказался это делать, пока я не исчезла за дальними кустами, а мой запах не перестал витать вблизи отхожего места.

Ночью Роар тоже не давал нам скучать. Когда я по обыкновению взобралась на дерево, намереваясь устроиться в ветвях, волчонок сел на землю и горестно завыл, тем самым переполошив всю округу. Наран не смог уговорить его лечь. На вожака наш рыжик попросту нарычал, а затем дал понять, что никому больше в руки не дастся. Пришлось мне спускаться, с ворчанием его успокаивать, снова уходить и… через недолгое время возвращаться, потому что без меня неполноценный и полностью дезориентированный волк сразу начинал паниковать. По-видимому, он успел запомнить мой запах и связать его с тем фактом, что, когда было очень плохо, с моим приходом стало полегче. И теперь Роар опасался, что боль вернется, а он снова начнет умирать, хотя по всем признакам этого не должно было случиться.

В итоге мне пришлось укладываться с волками, шипя, ворча и бурча на весь белый свет. Да еще и терпеть возле себя обрадованно завозившегося Роара, который, как вскоре выяснилось, имел скверную привычку пихаться во сне.

Ночью я из-за него спала плохо, поэтому поутру встала злая, голодная и готовая покусать всех подряд. Роару, правда, было на это начхать, поэтому он, невзирая на предупреждение, упорно лез меня нюхать, лизать и всячески выражать бурную радость. Ребенок, что с него взять, да еще и хромой на одну лапу. Он даже к реке за мной увязался, так и норовя оттоптать хвост или хотя бы пихнуться. В воду, правда, не полез и от рыбы тоже отказался, зато, когда я выбралась на берег, принялся играть, как маленький. Что с учетом его внешнего вида, полного отсутствия самоконтроля и немаленьких габаритов смотрелось откровенно пугающе.

Устав от него донельзя и прямо-таки чуя, как стремительно растет в душе раздражение, я сбежала обратно в лагерь в надежде, что Роар успокоится и угомонится. Но не тут-то было – всю дорогу это лохматое недоразумение бежало за мной следом. Скулило, неуклюже передвигаясь то пешком, то на четвереньках. А уже перед самым лагерем умудрилось споткнуться о поваленное бревно. Перелетев через него, пару раз кувыркнулось через голову. Треснулось об землю мордой. Затем затылком. И снова мордой. Зато чисто инстинктивно, а может, и случайно, все-таки сделало то, на что мы смутно надеялись еще с вечера.

– Хвала небесам, – выдохнул Наран, когда с земли поднялся не демон знает кто, а самый обычный степной волк. – Мелкий, ну ты даешь!

Волк озадаченно замер, покрутил головой, затем по очереди осмотрел совершенно нормальные лапы и широко улыбнулся.

Ага. Значит, и в мозгах у него что-то встало на место. Спасибо богине, а то еще на один день в компании заигравшегося нелюдя у меня бы точно терпения не хватило.

– Роар? – настороженно обратился к собрату вожак.

Волчонок обернулся и с готовностью вильнул хвостом. Значит, вспомнил. Узнал. И надеюсь, что хоть немного устыдился своего поведения.

– Нет-нет-нет-нет! – воскликнула я, поспешно сменив ипостась и цапнув рыжего за холку, как только тот выгнул спину и характерным движением прижал уши к голове. – Не смей оборачиваться! Не сейчас! Слышишь?! Один раз чудом обошлось, а во второй сама богиня не спасет!

Роар неловко отвернулся, спрятав нос в траве, а затем лег на землю и замер, даже глаза прикрыв, чтобы не видеть меня без одежды. Правда, когда я потрогала его нос, он исхитрился лизнуть мои пальцы. И не стал спешить со сменой формы, когда я торопливо объяснила, почему не хочу видеть его человеком.

– Хочешь насовсем зверем остаться?!

Волчонок виновато опустил голову.

– Болван! – припечатала его я, для вящей убедительности хлопнув его по чувствительным ушам. – Разве можно шутить с магией?! Мы даже не знаем, что это было за заклинание! А если бы ты с ума сошел? А если бы не закончил оборот?

Роар тяжело вздохнул и вжался в землю, всем видом выражая раскаяние.

– Это не его вина, – вдруг подал голос Рокхет, заставив меня раздраженно обернуться. – Это я не уследил. Значит, с меня и спрос.

– Да иди ты…

– Я должен был с ним поговорить, объяснить, – настойчиво повторил вожак. – Это моя обязанность.

Обязанность… угу. Сутки назад ты сам едва на ногах стоял, умник. А потом весь день думал лишь о том, кого б сожрать, чтобы заглушить звериный голод. Сам, конечно, ни за что в этом не признаешься, говорить о собственных слабостях – это не твое. Но я-то знаю, как оно бывает. И лучше кого бы то ни было понимаю, что за этот день у нас могло появиться два потерявших над собой контроль оборотня, а не один.

– Я тоже хорош, – вздохнул Наран, кажется, подумав о том же. – Не сообразил, что для Роара это так важно. Он же молодой совсем. Еще даже двадцати нет.

Я только отмахнулась: молчал бы лучше. То, что Роар слишком молод для такой важной миссии, было очевидно сразу. А вот не уследили мы за ним все вместе. Да, я тоже рассчитывала, что лохматые гораздо лучше себя контролируют. Это мы, кошки, импульсивные и легко поддаемся эмоциям. И это мы гораздо ближе к зверью, чем к людям. Волки же всегда считались устойчивыми, сдержанными, рассудительными. А теперь получается, что я зря на них понадеялась?

– Ладно, забыли, – вздохнула я, прекращая ненужный спор. – Теперь, пока рана не подживет, Роару нежелательно менять форму. Эй, рыжик, ты выдержишь зверем пару-тройку дней?

Волчонок без раздумий кивнул.

– Тогда едем, – обронил, не глядя в мою сторону, Рокхет. – Владыка Эйлинон повелел вернуться до конца месяца, а мы и так уже задержались.

* * *

На протяжении следующих трех дней мы двигались по хорошо укатанному тракту, стараясь держаться в стороне от многочисленных деревень. На отдых останавливались вдали от дороги и тех мест, которые часто встречающиеся нам купцы обычно использовали для стоянок. Сами старались нигде не задерживаться. Роару вообще велели из лесу днем не высовываться. Его лошадь, само собой, досталась мне, поэтому большую часть времени я была вынуждена трястись в седле в одиночестве. Но ближе к вечеру, когда зверь у любого оборотня становился сильнее, я или кто-то из лохматых меняли ипостась и следили, чтобы рыжик раньше времени не слетел с катушек.