— Никто.

— Он смотрел иначе, чем никто.

— Не заметила.

— Знаешь что? — Герман берет Полину пальцами за щеки, в его любимой манере. — Если я еще раз увижу рядом с тобой мужика с таким взглядом, которым он смотрит на мою женщину, это будет последнее, что он увидит.

— Ты ревнуешь?

Полина кажется перестала дышать, она хотела знать ответ, она хотела услышать именно определенный ответ от него. Она хотела, чтобы он ревновал, чтобы он любил ее.

— Безумно, девочка.

Поцелуй на глазах у всех.

Жадный. Болезненный. Но такой необходимый им обоим.

— Герман, постой, тут люди.

— Плевать.

— Постой, — Полина сама с трудом отрывается от его губ, упирается ладонями в его грудь, понимает, что возбуждается, что хочет его сама, хотя доктор сказал ограничить количество секса. Но как его можно ограничить, если грудь так болезненно ноет, а трусики уже мокрые. — Поехали быстрее домой, хочу тебя.

Герман смотрит глазами, полными голода, на Полину, не стоило вот так прилюдно целовать ее, это совершенно на него не похоже, но когда рядом оказался тот тип, думал, что разобьет ему лицо прямо на глазах у всех.

Полина такая безумно красивая, на щеках румянец, волосы волнами до плеч, пухлые губы, животик так отчетливо выпирает. Еще два месяца и родится сын. Его сын. Разве мог он думать о детях раньше? Эта девочка изменила их с Соболем жизнь, наполнила ее смыслом. И любой, кто встанет между ними, будет наказан.

— Моя девочка. Моя хорошая девочка.

Он хотел добавить: “Моя любимая девочка”. Но так и не сказал этого.

Полина проснулась от удара, малыш снова буянил и не давал спать. Резко открыла глаза, вокруг было темно, погладила живот.

— Тихо-тихо, маленький.

Справа спал Герман, он все-таки пришел ночью, она слышала и чувствовала, обнял ее, прижал к себе. Но та часть кровати, где обычно спит Влад, была пуста. Они поругались вчера в первый раз, Полина сказала, что не хочет их видеть и слышать.

Повернулась сама на бок, повела пальцами по спине Германа, кожа была прохладной, пальцы нащупали два шрама, накрыла их ладонью, словно пытаясь забрать ту боль, что они принесли. Они уже достаточное время вместе, но каждый раз, когда Полина заводит разговор об их прошлом, оба мужчины так легко слезали с темы, заговаривая ее другим и отвлекая.

Вчера вечером все втроем после ресторана они ехали домой. У Полины из головы всё не выходила встреча с Дмитрием, её эмоции, которые она испытала при этом, но больше всего, конечно, её поразил Герман. При появлении которого она моментально обо всём забыла. Забыла всех и все.

Его слова, его поцелуй, его взгляд. Ей, оказывается, было так важно знать и так приятно думать о том, что он ее ревнует. Он хотел ещё что-то сказать, она это видела по глазам, но не сделал. И вот потом, сидя в салоне автомобиля, Полина ехала домой, кусала губы, старалась смотреть в окно, а не на мужчин.

Тот ненасытный, голодный поцелуй Германа ее возбудил, больше всего сейчас Полина жалела, что не может, как раньше, быть со своими мужчинами. Не может, как тогда, в ту их первую встречу и как в своих порочных снах, принимать их двоих одновременно. О чем только она думает? Такая испорченная стала.

— Герман, послушай, — она все-таки повернулась, сжала его руку, в которой он держал всю дорогу ее ладонь. — Там, в ресторане, я видела мужчину, за окном, на улице. Одного из тех, что зимой искали вас в отеле, я не знаю, может быть, я ошибаюсь, но это был именно он. Такой нервный, ругался на незнакомом языке, я подумала, это важно, и вы должны знать.

Герман ничего не ответил, лишь сильнее сжала ее пальцы, они с Владом молча переглянулись, Полине это не понравилось, у нее начала нарастать паника. Ведь это все может быть очень серьезно, в тот раз после визита тех странных мужчин произошло покушение. Что если сейчас у них может все получиться? Она только хотела спросить об этом, но у Германа завибрировал телефон.

— Браун. Да. Да. Передай этому конченому шакалу, что я сам, лично, живьем сниму с него шкуру голыми руками.

Полина притихла, внимательно разглядывая его, он отключился, бросил телефон рядом на сиденье.

— Что случилось?

— Ничего, ничего, о чем тебе стоит волноваться.

Ответ ей не понравился, Полина хотела ещё много чего спросить, но машина уже въезжала в раскрытые охраной ворота к дому. Только сейчас она обратила внимание, что охраны стало больше, на краю участка, за елями, крепкие ребята сдерживали собак. Полина всегда боялась этих огромных псов, старалась не смотреть в их сторону, но охрана так профессионально работала, что их практически не было видно.

— Соболь, попробуй дозвониться до Суханова.

— Что происходит?

Полина остановилась посредине гостиной, посмотрела на мужчин, они оба что-то сосредоточенно набирали в телефонах. Влад кинул ключи от машины на столик, но на нее никто и не обратил внимания.

— Хорошо. Раз вы так, то я уезжаю домой. У меня есть собственная квартира, средства для существования. Я хоть и буду одна, но зато именно по этой причине на мои вопросы никто не будет отвечать. Меня достали ваше молчание, игры и переглядки.

— Куда это ты собралась? — Влад оторвался от телефона.

— По месту прописки. В паспорте написано.

— Уверена?

— Уверена! А если ты дальше продолжишь так разговаривать со мной, я съеду и оттуда. А вот не надо так на меня смотреть, тебя здесь никто не боится. Будешь так сверкать глазками с охраной или с девками из ресторана.

— Какими девками? — Влад точно ничего не понимал.

— Я найду, с какими.

— Полина, что случилось? — Герман подошел ближе.

— Случилось то, что я, словно кукла: иди сюда, на, покушай, сядь, отдохни. Вокруг меня что-то происходит, а я, как всегда, не в курсе событий. Какие-то бесконечные переглядки, переговоры, твоя ругань по телефону. Я, в конце концов, живая, и я имею право знать, что творится вокруг меня.

Полина разволновалась, повысила голос, четко проговаривая слова, чтобы до мужчин дошло.

— Сегодня я у ресторана вижу того восточного гостя и, поверьте мне, я могу сделать логические выводы и сравнения, что последовало зимой после его появления.

— Полинка, да прекрати моросить, если ты из-за подружки, то, ну не умею я разговаривать с женщинами.

— Вот, ты видел? — Полина махнула в сторону Влада, обращаясь к Герману. — Что это за слово такое «моросить». Я похожа на четырнадцатилетнего подростка?

Полина завелась не на шутку, погладила живот, прошлась по комнате несколько раз. Вот если сейчас эти накачанные тестостероном самцы начнут затыкать ей рот своим любимым способом, точно уйдёт. Пожалеет потом, поймет, что сделала это под влиянием разбушевавшихся гормонов, но уйдет.