А Иннокентий просто потянул Настю от двери и, находясь не в меньшем шоке, чем сестра, даже не подумал убрать руку из-под ее груди. Пришлось Насте самой изворачиваться, чтобы получить свободу.

— Что вы тут делаете? — спросила Лида злобным шепотом.

Но Иннокентий не думал отвечать на заданный сестрой вопрос. У него имелся наготове свой:

— Ты почему не в цирке? Где Тим?

— Тимоша в цирке, с мамой, — ответила Лида уже спокойнее, сканируя Настю взглядом от макушки до пят и наоборот. — А я не очень хорошо себя чувствую… Но тут, кажется, никому до этого нет дела. Как это понимать? Почему не предупредил?

Она в упор смотрела на брата, и тот выпрямился.

— Хотел сделать Тимке сюрприз…

От улыбки брата Лида побледнела еще сильнее. Схватилась за косяк и тут же почувствовала на плече чужую руку.

— Вам плохо?

Ответить подскочившей к ней девушке не получилось, ее тут же заменил брат, а его, в свою очередь, очень быстро сменил диван.

— Тебе воды дать? — поинтересовался Иннокентий, и Лида едва заметно покачала головой.

С закрытыми глазами, с рукой на животе, она выглядела в глазах брата живым трупом.

— Кешка, я не доеду до дачи, — произнесла она вымученно, решив не выяснять никаких отношений до поры до времени. Учить в таком возрасте человека элементарным правилам приличия уже поздно. — Я еле двадцать минут в такси выдержала, — проговорила она и снова закрыла глаза.

— Что значит, не можешь? В моей машине не укачивает. Сядешь вперед, а можешь вообще лечь и смотреть на звезды. Я тебе крышу открою.

Лида чуть приподнялась на локтях и уставилась на брата туманные взглядом.

— Ты у нас такой дурак только сегодня или вообще? Мне плохо. А вы езжайте на дачу. Вдвоем. Без нас вам даже лучше будет. Банька и все дела…

Она испытующе глядела на брата, так нагло извратившего ее эсэмэску. Просила без любовницы — вот, получай! Спасибо, что не Монику притащил. Все же немного такта в нем осталось. Хотя это еще хуже: выходит, у него их две, или даже больше: куклы-недельки. Стоит, и хоть бы смутился. Какое там… Он ведь воспитанник своего дяди. А малолетнюю дуру мать забыла научить ценить себя дороже ресторана или айфона.

— Какие дела? — Иннокентий сложил на груди руки. — Эта девушка — художница…

Лида даже села от неожиданности. Почувствовала лёгкое головокружение, но не стала ложиться. Только глаза прикрыла. В ушах продолжал громыхать голос брата:

—… которая будет расписывать в выходные Тимкину комнату.

Он наклонился к ней и заговорил тише, но даже шёпот его звучал сейчас для чугунной головы Лиды гонгом:

— … поэтому соберись, выдохни и поехали на дачу. Здесь ты оставаться все равно не можешь. Здесь будет пахнуть краской.

Лида рывком открыла глаза, чувствуя, что проваливается в зловещую пустоту.

— Какую комнату? — голос дрожал. — Ты вообще о чем?

Иннокентий еще сильнее улыбнулся, краем глаза ловя силуэт Насти, которая осталась в коридоре, досадуя, небось, на задержку и на открывшиеся обстоятельства ее найма на работу. И то, и другое следовало исправить безотлагательно. Иначе ему даже случайно больше не удастся обнять Настю — из-за шока он не мог вспомнить, как оно было — чувствовать ладонью трепещущее сердце.

— Сказал же, сюрприз, — голос непроизвольно сел, но Иннокентий не решился откашляться в надежде, что никто не заметил его состояния. — Тимка вернется, а у него супер-пиратская комната. Понятно?

Пока из всех присутствующих в квартире «понятно» было только ему одному. Лида, все еще бледная, упиралась ладонями в валик дивана и буравила брата вопрошающим взглядом.

— А ты меня спросил?

— О чем я тебя должен был спрашивать?

Он снова смотрел на Настю, но видел лишь рюкзак: девушка стояла к ним спиной, но все прекрасно слышала. Надо взвешивать теперь каждое слово, чтобы это слово, точно воробышек, возомнивший себя орлом, не выклевало ему сердце вместе с печенью.

— Про роспись комнаты, — прошипела Лида.

— Слушай, это я могу решить как-нибудь уж без тебя, — голос непроизвольно перешёл в рык. — Ребята классно расписали нам офис. И я подумал, что будет здорово сделать Тиму пиратскую комнату.

Иннокентий дотронулся до плеча сестры, чтобы убедиться, что Лида его слушает. Взгляд-то блуждающий, точно у пьяной.

— Знал же, что будешь бухтеть. Вот ничего и не сказал, — повысил он голос еще на тон, и Лида наконец вскинула голову. — Ну чего ты так на меня смотришь? Ребенок будет счастлив, в чем проблема? Я все подготовил. Сейчас вынесу игрушки и порядок… Когда вы вернётесь с дачи, здесь будет чисто и хорошо. И главное, будет сказочно.

— А зачем нам все это надо?

— Просто так, — Иннокентий от злости сунул руки в карманы джинсов. — Чего ты прицепилась?! Я так захотел. Тебе этого мало? Давай уже приводи себя в чувства. Я провожу Анастасию до метро и вернусь за тобой.

— Я никуда не поеду! — теперь уже Лида кричала. — Мне плохо! И мне нафиг не сдалась эта комната!

— Она сдалась мне! — перекричал сестру Иннокентий и снова заговорил тихо. — И ты сделаешь то, что я тебя попросил. Умирать будешь на даче перед мамочкой. Вернусь через десять минут… Будь готова.

Он уже шагнул к двери в коридор, когда услышал громкое:

— Ты что, не слышишь? Я никуда не еду!

Иннокентий обернулся.

— А ты не слышишь меня! Ты едешь, потому что Настя будет здесь рисовать. Понятно?

— Я могу прийти в другие дни, — послышался из прихожей тихий голос художницы. — Или… Я вообще-то никому не помешаю. Я из комнаты выходить почти не буду… А окно можно держать открытым. Да и акриловые краски не пахнут так, как масляные.

— Скажи ей, что я беременна и не собираюсь дышать никакими её красками…

— Скажи ей? — Иннокентия покоробило обращение к Насте в третьем лице. — Она не глухая и все слышит. Так что я лучше скажу тебе! — теперь он совсем перестал следить за громкостью своего голоса. — Настя начинает работать завтра. Тимка едет с бабушкой на дачу. Лето еще на дворе, а ты держишь ребёнка в городе. А ты делай, что хочешь. Только под ногами у Насти не путайся…

Лида поднялась на ноги и даже отошла на пару шагов от дивана.

— Мне нельзя дышать краской… И на дачу в таком состоянии я ехать не могу.

— Все ты можешь! — А вот сам Иннокентий больше не мог говорить тихо. — Просто не хочешь. Пытаешься из вредности испортить мне все планы. Черт тебя дери! Я ушел с работы, я в пробке готов тащиться в Репино! Ты нихрена не ценишь, что я для тебя делаю! Зато сразу замечаешь, если я что-то сделал не так, как твоей душеньке угодно…

— Кешка, да уймись ты! — Лида нервно дернула головой в сторону прихожей. — При постороннем человеке можно вести себя не как маленький ребенок? И вообще все сделать по-взрослому, слабо? Мне-то ты зачем сюрпризы устраиваешь? Я не маленькая девочка, мне не четыре года, мне не нужна комната принцессы…