Сбросить с третьего этажа. Лучше на сухие колючие кусты…

Долго-долго шептать после этого, что Демиду нужно больше времени уделять невесте, не воспринимать ее как красивую часть интерьера, а попытаться разгадать гнилую суть.

А от меня отстать и перестать контролировать. Дышать уже нечем в особняке, нельзя и шага ступить без разрешения господина.

К великому разочарованию, мужчина намеривается именно пристать.

— Разговаривали? — Грозный коверкает тон водителя. — Полонская визжала, как сойка в брачный период. Вижу, заняться тебе нечем, Стефан, так что бери лопату и иди чистить снег!

— Принято! — порывается к избушке с инвентарем, но через секунду останавливается. — А где чистить-то?

— На паперти. Там ты будешь сидеть с протянутой рукой, когда потеряешь работу! Ни в одно приличное место тебя больше не возьмут. Это я гарантирую!

Яростно Демид закрывает окно, так что стекла дребезжат.

Осунувшись, водитель тупит взгляд в снег.

На улице зима, на прогулке я давно, но холода не чувствую.

— Не расстраивайся, — пожалев Стефана, глажу его по плечу. — Не факт, что Грозный тебя уволит. Он постоянно орет, но быстро отходит.

— Хотелось бы в это верить и…

Закончить фразу Стефану не представляется возможным. Стальная дверь хлопает с удвоенной силой. От внезапного шума замираю на месте. Стефан таращится в сторону крыльца.

— И обжиматься здесь вы тоже не будете! — продолжает ругаться Демид. Он выскочил на мороз в рубашке и брюках, даже куртку не накинул. Только обулся.

Вздрогнув, оборачиваюсь на его голос:

— Демид…

— Быстро в дом! Ты пока еще живешь со мной, а значит обязана подчиняться.

Силком тащит обратно в особняк.

— Пусти! Сама пойду! — вырываюсь и, гордо задрав голову, топаю, куда велено.

Беспорядочно скидываю ботинки возле порога и отлично знаю, что Демид сейчас за моей спиной, но внимания на него не обращаю, а сразу тороплюсь к лестнице. Шагаю прямиком в комнату.

— Юля!

— Теперь я не хочу слушать и слышать тебя, — отмахиваюсь. — Во всех смыслах проще посадить меня в клетку и утопить в запретах.

Демид догоняет. Вновь ускоряюсь и почти залетаю в спальню.

Такое ощущение, что особняк как по щелчку замер, перестал существовать. Вся жизнь сконцентрировалась на нашей ссоре.

Я не хочу видеть Грозного и тем более общаться.

Демид же все равно вламывается в комнату.

Недовольно усаживаюсь на кровать.

— Да, внутри меня твой ребенок, но это не означает, что я полностью принадлежу тебе. Почему мне нельзя строить счастье со Стефаном?

Не всерьез говорю, из спортивного интереса, вгоняя Грозного в непередаваемый словами ступор. Он молча подходит, очень близко, вынуждая подскочить и тоже выпрямиться.

— А что если ты нравишься мне, Юль?

От изумления приоткрываю рот. Все сакраментальные вопросы, назревшие в голове, забываются.

Он серьезно? Думаю, нет. Зачем Грозному девушка без приданного, когда рядом с ним идеальная Хилл? А может, он просто захотел разнообразия? В таком случае я могу обвинить Демида в полном отсутствии фантазии. Выбирать точную копию невесты для тайных утех как-то скучно и банально.

По следующим действиям я прозрачно понимаю, что Демид собирается сделать. Он слегка берет меня за предплечья, медленно склоняется к губам, настолько, что его дыхание окутывает кожу теплом.

— Не нарушай мои личные границы, Демид, — говорю вместо поцелуя.

— Что ты сказала?

— Ты, кажется, перепутал меня с Хилл, — упираюсь ладонями в ему в грудь, отталкиваю. — Ее спальня несколькими дверями дальше!

Кидаюсь к шкафу, а Демид за мной.

— Я ничего не путал Юль, — пытается поймать, но я изворачиваюсь и снова бегу к кровати. — Я хочу поцеловать тебя… как тогда, на корпоративе.

— В офисе я притворялась из чистого желания помочь, но даже не услышала спасибо. Ты откупился деньгами, а теперь ворвался в комнату и опять пристаешь. У тебя невеста, Демид, вездесущая. У которой уши могут стать размером со слона, если понадобится, и она услышит все, что ты здесь творишь.

— Мне плевать!

В мужчине уже вовсю кипит лютый азарт. Он догоняет меня, ловко загребает своими ручищами и прижимает к стене.

— Зачем тебе я?

Грозный на мгновенье отводит взгляд в сторону, собирая в единую цепь бурный поток своих мыслей:

— Любовь с Джули — это что-то вроде купить бриллиант побольше, но не от желания сделать ей приятно, а для того чтобы она похвасталась украшением в Инстаграм или подругам. Подарить брендовые тряпки, машину, сводить в пафосный ресторан, который выбрала Хилл. Потом вернуться домой, содрать купленные вещи. Бросить ее на кровать, обязательно перевернуть лицом в подушку и лечь сверху. Переключать внимание на что угодно, только не на нее. Снова перевернуть и целовать без трепета, а потому что так принято. Отодвинуться, быстрее отвернуться и сделать вид, что заснул. Встать утром слишком рано и скорее уехать на работу, до ночи торчать в офисе, хоть и чертовски хочется домой. Не отвечать на звонки, ведь ничего интересного я не узнаю… — Он возвращает взгляд. Смотрит глаза в глаза. — А у тебя, Юль, губы до сих пор пахнут какао. Я слышу этот аромат. Наверное, сошел с ума.

Обхватываю сразу два его запястья, давлю.

Грозный соглашается, выпускает из капкана, созданного им же. Отхожу метра на три. На этом расстоянии я могу спокойно дышать, не вязнуть в глубине его серых глаз.

— Зачем ты живешь с Хилл?

Демид снова шагает, но я поднимаю ладонь, намекая ему остановиться.

— Львиная доля в бизнесе принадлежит американской семье Хилл. Временно. Так было нужно, — Демид и сейчас бы ринулся меня тискать, но сдерживается. Прячет напряженные кулаки за спину. — До встречи с тобой я полагал, что все так живут. Рядом с тобой, Юля, я злюсь и вместе с тем наслаждаюсь. Ты все делаешь не так, как Джулия. По-другому ешь гренки, ходишь по-другому, дышишь! Кажется, еще одна ссора — и ты можешь сорваться на крепкий мат. Ты живая, Юль. Душа у тебя не картонная…

Он прав, могу. Но пока моя доченька внутри, и Грозный ее не достанет.

Дотрагиваюсь ладонями до живота, пячусь к комоду с постельным бельем.

— …Когда я впервые увидел тебя возле клиники, — продолжает Демид, — то перепутал с Джули. Но чем дольше ты находишься со мной, тем отчетливее я понимаю, насколько вы разные. Не по характеру, а внешне.

— Лжешь… нагло, — шепчу, вжимаюсь в комод, будто хочу с ним слиться. — Нас невозможно различить. Даже охранники смотрят на меня с восхищением, потому что я копия красотки Хилл.