— Что тебе? — раздражаюсь. — Будешь так укоризненно смотреть — уволю и жалеть точно не стану!

Но Семенихина то ли не понимает слов, то ли прикидывается идиоткой. Вопреки просьбе оставить меня одного, она двигает кресло для клиентов, плюхается в него, облокачивается на стол, подпирая кулаком щеку:

— Аура у вас, Демид Леонидович, сегодня почернела, наверное, потому что вы решили разлучить мать с ребенком. Пробоины вижу на вашей ментальной оболочке. Порчу эту навела мисс Хилл…

Откидываюсь на спинку кресла и потихоньку начинаю догадываться, почему Хакимов задарма отдал мне эту ненормальную.

— …Изменение цвета ауры начальника — прямой показатель к урезанию премии девицам, которые позволяют себе вольности. В частности тебе. Минус четыре тысячи.

Нина морщится:

— Демид Леонидович…

— Пять тысяч! — перебиваю ее и стучу кулаком по столу.

— Вгоняйте меня в долги, все равно не уйду, — настырно задирает нос. — Я работаю у вас не так давно, но успела пообщаться с коллегами. Говорят, до знакомства с Хилл вы не были таким суровым, чаще улыбались. Шутили. Причем смешно, не то что сейчас. Я, конечно, соврала про ауру — нет у меня таланта к эзотерике, но Джулия плохо влияет на вас. Это могут подтвердить все! Просто боятся, — нырнув в карман юбки, достает коробку с таблетками и швыряет на стол. — Вот полюбуйтесь, что хотели вам тайно подбросить.

Напрягаюсь. Беру коробку и читаю название.

— «Озверин»? — в недоумении поднимаю брови. — Кто посмел?! Отвечай!

— Я. Но, — показывает мне ладошки, будто сдается, — передумала.

Мысленно отсчитываю до десяти, чтобы не отвинтить Нине голову, глубоко вдыхаю.

— Вы можете, — имею в виду всех сотрудников, — сколько угодно ненавидеть Хилл, но на ее семью оформлено тридцать процентов бизнеса. По миру пойдете, если я расстанусь с Джулией. Ясно выражаюсь?

Помощница приосанивается, потом резко подается вперед и чуть ли грудью не ложится на стол от любопытства:

— И все? Только деньги вас и связывают? Я же отлично видела, как вы смотрели на корпоративе нашей Юленьке в глаза, и этот взгляд отличался от того, как вы смотрите на Хилл.

— Хочешь поговорить о личной жизни босса? — как на дурочку пялюсь. — Не слишком ли опасная тема для беседы?

Выуживаю из органайзера шариковую ручку, щелкаю кнопкой на ее колпачке несколько раз. Нина тяжело сопит и выхватывает ручку:

— Простите, но бесит этот звук, — тактично убирает предмет ближе к ноутбуку. — Я уже ничего не боюсь, Демид Леонидович, у меня такой опыт работать с людьми вашего уровня, что медаль за отвагу выдавать можно! — надменно встает, будто владелица огромной империи здесь она, а не я. — Скрывать от налоговой реальный доход, оформлять акции на родственников, прикидываться нищим праведником — обычная практика для мужчин, вроде вас. Так что не стыдитесь. Я в курсе всего, мне можно доверять.

— Я и не стыжусь.

Наблюдаю, как Семенихина подходит к моему шкафу, достает мои же конфеты, купленные благодарным клиентом, разворачивает фантик, запускает угощение в рот.

— Все неудобства можно легко решить, если вы вернете в пользование те семьдесят процентов бумаг, что записаны на Хилл. Тогда вы будете свободны в своих действиях и можете делать, что захотите. К примеру, внимательнее присмотреться к Юле…

Не выдерживаю и тоже встаю. Уволю Семенихину обязательно, но сначала выслушаю до конца ее бред.

— Каким образом? Добровольно они не откажутся. Это своего рода подушка безопасности для Хилл. Гарант того, что я не брошу Джулию. Лили и Мэтт очень любят приемную дочь.

Я озвучиваю логичные факты, но для помощницы это не аргумент. Нина раскатывает в шарик фантик, а затем прячет его в другую обертку. Соорудив фальшивую конфету, кладет ее обратно в вазочку и закрывает шкаф.

Скрещиваю руки на груди.

— Неплохо устроились Хилл! Конечно, ведь заграбастали себе такого идеального родственника. А что? — таращит карие глаза и загибает пальцы: — Тестю деньги ни за что отправляете, а дочурка так вообще в злате и алмазах купается. Станьте для Хилл неудобным родственником.

— Разве это возможно? — теперь болтовня Нины немного заинтересовывает меня.

— Пфф! — плюется та и насмешливо закатывает глаза в потолок. Улыбается мне коричневыми от шоколада зубами. Не сдерживаюсь от замечания и прошу девушку вытереть сначала рот салфеткой. Он весь измазан. Нина продолжает: — Я с таким родственником почти десять лет живу — с мужем Алёшенькой. Знаете, он однажды додумался взять кредит на новую тачку. «Лексус» из салона. Явился со свекровкой домой и радостно бросил договор на диван, мол, смотрите, скоро на люксовой тачке катать вас буду. Но Алёшенька не учел расходов на содержание дорогого авто, налог, стоимость бензина, дополнительные проценты. Свекровь как увидела это, разоралась, что он больше ей сын. Хотела выгнать его из дома. Тачки, как вы могли заметить, у нас нет — продали, чтобы погасить долги, а кредит до сих пор выплачиваем.

— Ты предлагаешь мне тоже взять кредит?

— Огромнейший заем! Баснословный! — чуть не задыхается от азарта. — И не гасить его некоторое время. Скажите Хилл, что разорились. Они сами как миленькие перепишут убыточную часть вам обратно, чтобы не связываться с банками.

— Это безумие, Нина. Слишком рискованно.

— Но вы же пьете шампанское, Демид Леонидович? Да и поумнее будете, чем мой Алёша.

— Ладно, можешь идти, — даю отмашку.

В принципе схема, предложенная этой аферисткой, весьма рабочая, если взяться за нее грамотно. Отменяю пятитысячный штраф для Семенихиной и до вечера погружаюсь в продумывание нюансов, попутно решая дела насущные.

Я приехал в офис раньше всех, но вечером уезжаю в числе последних.

После мозгового штурма я очень рассчитывал на спокойный отдых дома, но когда со Стефаном въезжаем во двор особняка, замечаем странную активность на территории.

Поодаль от дорожки выстроились в круг Вальтер до последнего мускула напряженный, укутанная в шаль Люсидна, явно возмущенная Хилл, курьер, совершенно растерянный, и… Юля. Не менее ошарашенная, чем курьер.

Выхожу из машины:

— Что случилось? — выясняю, шагаю ближе.

— Собственно… вот… — Юля вздыхает и указывает рукой на снег.

Опускаю взгляд. В центре импровизированного круга в сугроб воткнут букет роз.

— Любимый! — вскрикивает и отмирает Хилл. — Этот мальчишка, курьер, привез цветы мне, а в открытке сказано, что букет для Юли! С чего бы вдруг ты ей дарил какие-то цветы? Уверена, что это ошибка, а в доставке просто перепутали или плохо расслышали мое имя. Ведь так?

Хм… я вообще не обращался в цветочный бутик.

Наклоняюсь к букету.