— «В царство свободы дорогу грудью проложим себе!» Пам-пара-пам!

Какая-то старушка с мусорным ведром, крестясь, шарахнулась от меня вниз. До меня лишь тогда и дошло, что веду я себя, мягко говоря, ненормально. Кто-нибудь еще, пожалуй, санитаров вызовет… Вообще-то не успеет — я бодро постучала в дверь.

Ну вот мы и в месте назначения.

* * *

Открыл мне сам Василий. Галантно взял под руку и провел в квартиру. Я осмотрелась — никакая это была не квартира, а филиал «Запада» — обстановочка точно такая же. Гремела музыка, от табачного дыма трудно было дышать. Кроме того, я явственно ощущала запах марихуаны. По комнатам бродили общительные длинноволосые молодые люди. На меня тут же обратили внимание — сразу несколько парней предложили мне пива, водки и потанцевать. Один из них успел даже представиться — Витек.

Василий потащил меня на кухню, усадил на стул. Кроме нас, тут никого не было. Увязавшиеся было за нами ребята, обменявшись с Василием взглядами, понимающе удалились. Вася закрыл за ними дверь.

— Ну, — набросился он на меня, — рассказывай, что, как?

Я внимательно посмотрела на него — вроде и не скажешь, что этого человека несколько часов назад десяток бандитов избивали ногами. Бровь, правда, рассечена, и глаз один заплыл, но двигался Вася как всегда порывисто и так же бешено жестикулировал.

— Ты чего, — вдруг тихо спросил он, видя, что я не тороплюсь рассказывать, — обиделась, что я тебя бросил, да?

Рассмеявшись, я поднялась и поцеловала его. Крепко. В этот момент на кухню ввалились Ирокез с Бандитом, но, оценив ситуацию, удалились, снисходительно покашливая. Мы их задерживать не стали. Я оторвалась наконец от Васиных губ и снова уселась на стул. Закурила сигарету и поведала о своем побеге из негостеприимного рок-клуба.

Василий слушал с загоревшимися глазами, на особо захватывающих моментах повествования вскакивал и восклицал что-то вроде «Ну ты даешь!», «Ух ты!» или «Во, бля!».

Как ребенок, честное слово.

Когда я закончила, он задумчиво покачал головой:

— Я про это целый цикл песен напишу. А альбом тогда, как запишемся, тебе посвятю… посвящу… Ну, ты поняла, в общем.

— А ты-то где пропадал? — спросила я. — Расскажи, мне тоже ведь интересно.

— Ну, — начал он, — со мной все гораздо прозаичнее было…

Я снова закурила и приготовилась слушать.

Василий вздохнул и начал свое повествование: оказывается, когда его избили бандиты, сознания он не терял, а просто притворился. Во время моей потасовки с Оглоедом он сумел освободить свои руки от тряпок, которыми его связали. Дальше — проще; Василий, пользуясь всеобщим замешательством, перебежал в соседний зал, где я разбила стекло. Ну и свалил.

— Кстати, — оторвался он от основной сюжетной линии своего рассказа, — я сумочку твою прихватил, только выбросить ее пришлось, сейчас расскажу почему. А деньги, документы и эти… кости твои гадальные вот, — он положил мои вещи на стол, — принес!

Здорово! Пришлось наградить Василия еще одним поцелуем. Куда денешься — герой!

— Ну а потом, — продолжал порозовевший Вася, — я, значит, думаю, наверное, милицию вызывать надо. Я и пошел в ближайшее отделение. Только в кабак заглянул по дороге — выпить надо было, успокоиться, я же переволновался! Да и для дезинфекции — у меня ведь губы разбитые.

Он налил себе водички из-под крана, прополоскал горло и продолжал:

— Употребил грамм… ну триста… не больше. И что-то меня развезло. От волнения, вероятно, — Вася озабоченно помотал головой, — в милицию, конечно, пошел — тебя же надо было выручать! Только сумочку твою выбросил, а документы в трусы засунул. Ну, чтобы чего не подумали. Во избежание, значит…

«А вот это Вася правильно сделал, — подумала я, — а то ночью чувак вроде него с женской сумочкой довольно подозрительно смотрится».

— Прихожу в милицию, — уже начиная волноваться, продолжал он, — а менты смеются, иди проспись, говорят, а то в трезвяк сдадим. У меня нервишки, признаться, сдали тогда, я и наорал на них. Пришел там какой-то главный, я ему: «Давай мне наряд и две машины с пулеметами, козел старый!» Он так посмотрел на меня и рукой махнул. Меня сразу в подвал — и держали до вечера. Я как пришел, мне сразу же сказали, что ты тоже от Петровича сбежала. Звонил тебе, звонил…

Да, вот что значит здоровый сон! Даже от телефонного звонка не проснулась. Обычно такое со мной редко бывает.

— Да, кстати, — переведя дыхание, спросил Василий, — ты говоришь, с уркой с каким-то в кабинете Петровича беседовала, про Крысана ничего случайно не узнала?

В своем рассказе я умышленно не упомянула эпизода, где Лысый ответил на мой вопрос о Крысане. Туманно ответил, правда, но…

Так что кто знает, может статься и так, что Крысан жив. Всякое бывает… Вот и нечего Васю раньше времени расстраивать. Нужно, как говорится, верить в лучшее.

— Н-нет, — помедлив, ответила я, — по крайней мере, ничего определенного…

— Что значит «ничего определенного»? — насторожился Василий.

— Да видел он его пару раз, с вами же и видел, — выкрутилась я.

Открылась дверь. В кухню просунулась патлатая голова Ирокеза:

— Ребята, имейте совесть, наконец! Водку принесли, а вы кухню сколько уже занимаете?!

— Да разве мы занимаем? — засуетился Василий, закатывая рукава цветастой рубахи. — Пожалуйста, пускай проходят.

На кухню с веселыми криками ввалилась компания.

«Начинается…» — подумала я.

И вздохнула.

Вечер воспоминаний можно считать закрытым.

Весь бардак и ералаш, царивший по всей этой странной квартире, сконцентрировался теперь на кухне. Туда, в небольшое в принципе помещение, набилось человек десять. Василий в том числе, естественно. Музыку, правда, они выключили, но тише от этого не стало — все галдели кто во что горазд. Я вышла, захватив с собой свои кости и документы. Деньги я еще раньше положила в карман. Домой идти мне не хотелось — ну что там делать одной? Да и выпить я большого желания не ощущала. Побродив по квартире, нашла в одной из комнат магнитофон и целую кучу кассет.

Порывшись, я выудила «Европу», вроде слушала когда-то. Дай-ка освежу в памяти. Я поставила кассету и прилегла на диванчик. Что удивительно, я опять задремала.

Разбудили меня дикие вопли. Я вскочила — неужели что-то случилось? Да нет, вопли хоть и дикие, но никак не тревожные. Скорее восторженные.

Позевывая, я выглянула из комнаты.

Ого, веселье в самом разгаре. Я посмотрела на часы — половина двенадцатого. Как их соседи терпят?

Бесшабашные молодые люди уже разбрелись из кухни по всей квартире. Самые трезвые решили смотреть телевизор. Телевизор-то и был причиной их воплей — шла какая-то передача, в которой упомянули о нашем тарасовском маньяке.