я. - Ребята фрустрировали-фрустрировали, да не выфрустрировали...

- Выфру... Фру-фру... - в нее явно попала смешинка, и Таисия хихикала до слез, сбрасывая напряжение.

Уже когда мы ехали в гостиницу, она спросила:

- Как думаешь, в Дубровице тебе всё-таки пришлось бы драться?

- Не-а. В Дубровице парочки не трогают. Дождутся, пока парень подругу до подъезда доведет, поцелует и отпустит, и только потом наваляют припозднившемуся романтику по самое не балуйся.

- А...

- А Тимоха с товарищами в тот раз пьяные были. Там вообще Лапа во всем виноват оказался, помнишь? Нормальные парни они, Сапун вон сейчас в Федерации дворового бокса себе дело подходящее нашел, оказалось - организатор от Бога, столько всего на нем держится...

Мы ехали по ночному Минску, и я снова поймал себя на мысли, что такой город - без бесконечной рекламы, режущего глаза неона и уродливых построек из пластика, стекла и металла - мне нравится гораздо больше. В свое время я с привычной провинциальной манерой вождения даже не рискнул бы сунуться в мегаполис на автомобиле, а здесь - машин на квадратный километр немногим больше, чем в Дубровице.

Ирония: мои современники из будущего так привыкли жаловаться на жизнь, что не заметили, как на парковках у многоэтажек перестало хватать места на личные автомобили. Бензин дорогой, говорят! Себе, мол, машину заправь, жене - заправь, тёще - заправь! Дорого, однако! Еще бы не дорого... Не знаю, кажется, если измерять в граммах счастья на человека, то здесь, в этом махровом брежневском "застое" счастливых людей больше. Несмотря на дефицит, отсутствие автомобилей, поездок в Таиланд и Египет и необходимость штопать носки. С чем это связано - сказать сложно. То ли пресловутая уверенность в завтрашнем дне, то ли - чувство причастности к некоему общему, правильному делу...

Знаю точно - пока в моем детстве, году этак в девяносто пятом, не появились чипсы - я был вполне счастлив и без них. А как только попробовал - сразу же стал периодически канючить у родителей - купите мне с паприкой! Так вот - тут люди радовались жареной картошке, а не чипсам. И это мне было как-то по душе. Однако такая простота порождала и беззащитность: буквально через лет пять-десять советское общество окажется в роли этого самого ребенка перед прилавком с чипсами. Гадость - но так хочется... И начнёт канючить, и счастье от этого стремительно начнет пропадать. И что с этим делать?

Кажется, я знал.

Чипсы ведь тоже бывают разные. Например - с добавлением натуральной петрушки или укропа вместо приправ на основе глутамата натрия. Можно их жарить на прогорклом масле, а можно - запекать в печи. Вроде и продукт один, а разница - существенная. Приучи человека к нормальным чипсам - он дерьмо с канцерогенами и в рот не потянет! Только вот беда - нынче в СССР чипсы были в страшном дефиците... И производились на одной-единственной фабрике в Москве. И дело не только в чипсах, верно?..

- Гера, ты о чем задумался? - Тася взъерошила мне волосы. - Чего такой серьезный? Вон - гостиница впереди, не прозевай!

- О чем думает белорус каждую свободную минутку? - улыбнулся я.

- И о чем же?

- Ясное дело - о бульбе! Ну, и о судьбах мира, конечно.

***

Глава 8, в которой состоится тот самый разговор

Некоторые упоминаемые в этой главе темы - очень непростые, более того - болезненные. Автор заранее просит прощения, если задел чьи-то чувства, и напоминает - это художественная литература. Мнения героев могут не совпадать с мнением автора.

- Какие планы на день? - промурлыкала Тася, потянувшись всем своим гибким, сильным телом.

- В одиннадцать - интервью, - сказал я, любуясь девушкой.

Простыня совсем сползла с ее бедер, так что вид был завораживающий. Таисия, не стесняясь наготы, соскользнула с кровати, и на цыпочках, опасаясь прохладного пола, пошла в ванную.

- Товарищ Морозова, нельзя так ходить! - сказал я.

- Это почему это? - раздалось из-за полуоткрытой двери.

Зашумела вода.

- Потому что - провокация!

- Вот именно! - рассмеялась она. - Если в одиннадцать у тебя интервью, то выйдем вместе - я поеду в Раубичи, нужно заполнить кое-какие бумаги. Довезешь меня до остановки?

Я глянул на часы - стрелки показывали восемь часов сорок минут.

- Довезу тебя до Раубич. И обратно заберу, пожалуй. Найдешь там как время провести?

- Постреляю! - по изменившейся интонации голоса, я понял, что Тася улыбается. Но вдруг тон ее стал другим: - Ой! Гера, что это?!

Мигом слетев с кровати, я рванул к ванной: что там еще за напасть? Моя подруга - не та девушка, которая испугается мышь или таракана! Едва не поскользнувшись на пороге, я влетел внутрь и замер: провокации продолжались! Соблазнительно изогнувшись, она лукаво посмотрела на меня и проговорила:

- Ну, если ты меня подвезешь, у нас ведь есть лишние полчаса, да-а-а?

- Та-а-ася!

***

Опоздать на встречу с Машеровым из-за непомерной увлеченности одной симпатичной особой? Запросто!

Обратно я гнал как сумасшедший, едва-едва не нарушая правила дорожного движения. Двадцать километров от Раубич до центра Минска, где в квадрате из улиц Маркса, Энгельса, Кирова и Красноармейской располагалось здание ЦК КПБ, в теории можно было преодолеть минут за пятнадцать-восемнадцать, но - светофоры, но - другие водители, но... Измерять дорогу с точки зрения птичьего полета, напрямик - дело гиблое. Однако - успел. Без пяти одиннадцать я уже взбегал по ступеням крыльца, любуясь на знаменитые безрамные окна. Витринное стекло, однако! Изюминка здания! Они еще и коммунистов переживут, эти окна...

- А вы к кому? - остановил меня строгий милиционер на входе.

- К Валентину Васильевичу.

- К Сазонкину? Так вы что - журналист? - нахмурился страж порядка.

- А что - не похож?

- Не похож.

- А на кого похож?

Он осмотрел весь мой внешний вид - от ботов а-ля кроссинговые и штанов с карманами до безразмерной рубашки навыпуск и всклокоченных волос:

- Честно? На афериста. Документики давайте, журналист... И сумку откройте.

В этот момент появился Сазонкин:

- Это ко мне, Палыч! Пропускай.

- Да-а-а? Какой-то он подозрительный, Васильич. Точно - всё нормально?

- Это Герман Белозор. Читал про маньяка в "На страже Октября", м?

Лицо милиционера