– Где и когда? – обрадовалась я. – Назначайте место и время.

Рукин не стал тянуть:

– Через два часа на Филимоновской улице, дом восемь, квартира один.

Нужное здание оказалось трехэтажным домом, на котором красовалась табличка «Памятник архитектуры девятнадцатого века». Я подергала обшарпанную деревянную дверь, не смогла сдвинуть ее с места, услышала тихий шорох, подняла голову и услышала вопрос:

– Вы кто?

– Евлампия Романова, – ответила я.

Раздался щелчок, затем тот же баритон предложил:

– Заходите.

Теперь я без труда распахнула дверь, очутилась в небольшом тамбуре, увидела вторую дверь, услышала очередной «щелк» и вошла наконец-то в холл.

Пол покрывал темно-коричневый ковер, стены были выкрашены в светло-кофейный цвет, на них сияли простые элегантные светильники. Почему-то мне мигом стало понятно: бра очень дорогие. Лифта в здании не было, на второй этаж вела мраморная лестница с перилами из красного дерева. Но мне не пришлось воспользоваться ею. Справа в большом проеме стоял высокий мужчина в джинсах и сером пуловере. Одежда казалась простой, но на руке у него блестели часы, цена которых мне была хорошо известна.

– Имя «Евлампия» в моем понимании должно принадлежать женщине, родившейся в один год с Пушкиным, – произнес Вадим.

– Подъезд вашего дома похож на вход в трущобу. Разительный контраст с внутренней отделкой, – не осталась я в долгу.

– Не люблю привлекать к себе внимания, – объяснил Рукин. – Зачем водружать у входа золотые колонны? Я скромный человек, без понтов.

И с «будильником» на запястье за несчитаные миллионы! Некоторые фразы лучше не произносить вслух. Я улыбнулась.

– Я отвлеку вас ненадолго, отлично понимаю, что время – деньги.

– Когда речь идет об Антоне Евгеньевиче, я забываю о деньгах, – грустно сказал Вадим. – Хотите кофе?

– Если есть выбор, тогда лучше чай, – попросила я.

Рукин не сообщил мне ничего интересного, он повторил уже известные факты. Антон Евгеньевич отпустил его из-за визита к врачу.

– Получается, шеф меня обманул, – даже сейчас, спустя не один месяц после случившегося, расстроенно проговорил Вадим, – неужели он мне не доверял?

– Вы были близки с боссом? – спросила я.

Вадим поставил передо мной чашку.

– Мы работали вместе много лет, я пришел к нему после окончания юрфака. Выпускнику вуза сложно сразу устроиться на хорошее место. В отделах по персоналу выдвигают противоречивые требования: хотят видеть опытного человека не старше двадцати пяти, желательно с трудовым стажем лет десять. Ну и где найти такой кадр? Я рано поступил в университет, получил диплом в двадцать два года. Толкнулся в разные структуры, везде отвечали:

– Диплом МГУ с отличием? Прекрасно. Знаете два иностранных языка? Замечательно. А где характеристика с прежнего места работы? Вы впервые трудоустраиваетесь? Извините, мы ищем опытного человека. Можем предложить вам должность шестого помощника пятого ассистента десятого подносчика кофе двенадцатому заместителю сорокового начальника. Оклад пять рублей десять копеек. Мне казалось, что я достоин лучшего, поэтому уходил.

Через пять месяцев бесплодных вояжей по фирмам и конторам Рукин приуныл, и тут один из его бывших однокурсников, Витя Козкин, более удачливый, уже работавший в крупном банке, предложил:

– Могу познакомить тебя с одним из наших клиентов. Он ищет секретаря-помощника, много платить не станет, но какие-то деньги ты получишь. Алферов активный, он раскрутится, а если нет, то используй работу у него как возможность завязать полезные контакты.

Вадим тогда откровенно нищенствовал. Понимаете, как кстати пришлось предложение Вити? Конечно, Рукин не собирался всю жизнь прислуживать бизнесмену, он надеялся обзавестись знакомствами и уйти, но остался с Антоном Евгеньевичем, вместе с ним поднимал фирму, стал самым близким человеком для Алферова, его личным адвокатом, советчиком, жилеткой…

– Шофером, охранником, – подхватила я.

Вадим забарабанил пальцами по скатерти.

– Нет. Антон Евгеньевич сам сидел за рулем, он обожал машины, отдыхал во время езды. И на меня никогда не возлагались функции секьюрити. У Алферова не было бодигардов.

– Странно, – удивилась я.

– Нет, – улыбнулся Рукин, – шкафоподобными парнями в черных костюмах скорей обзаводятся для понта. Я знаю таких бизнесменов, прибывают на встречу в кольце охранников, «овчарки» все такие серьезные, с «ушами», оружием, лица каменные. Ну прямо супермегакрутые агенты. Откровенно говоря, смешно, но это естественное человеческое желание – продемонстрировать свою значимость. Оно присуще как мужчинам, так и женщинам, только дамам проще. У вас есть бриллианты, шубы, туфли, сумки. Придете в офис, подружки-коллеги живо подсчитают стоимость «игрушек» и будут умирать от зависти. А нам что остается?

Я посмотрела на Вадима.

– У сильного пола свои погремушки. Часы, машины, бизнес, яхты, автомобили, длинноногие блондинки.

Рукин улыбнулся:

– Верно. Но у женщин есть замечательный козырь, они всегда могут заявить: «Мой муж великий…» – дальше по желанию: математик, ботаник, писатель, инженер, менеджер. Женщина может похвастаться второй половиной, и ей позавидуют. Теперь представьте мужика, который говорит:

– Моя жена бизнесвумен, получает большие деньги!

К нему моментально прилепится кличка «альфонс».

– Не у всех моих подруг есть спутники жизни, и далеко не каждая замужняя леди готова хвалиться своим супругом, – пробормотала я, – но мы удалились от темы.

– Антон справедливо полагал, что секьюрити могут оттеснить от него попрошайку, отогнать назойливого просителя, журналиста. Но справятся ли они с пулей из снайперской винтовки? Алферов хотел спокойно ходить в рестораны, посещать кино, магазины, не привлекая к себе внимания, и ему это удавалось. При фирме, естественно, был отдел безопасности, но его сотрудники не следовали за боссом по пятам. Справедливости ради замечу: Антон редко бродил один по городу. На деловые встречи мы с ним всегда ездили вместе, а досуг он проводил с Ларисой, они были на удивление гармоничной парой, пока не случилось несчастье с Женей. Бедный мальчик. Дети не должны умирать, это несправедливо и очень жестоко по отношению к родителям. Лара начала колоться, последний раз я видел ее в относительно вменяемом состоянии накануне похорон. Антон ушел с головой в работу, так он справлялся с горем.

Рукин замолчал, я тоже не знала, что сказать. Вадим отвернулся в сторону окна, по старинке завешенного тяжелыми шторами и тюлем.

– Лариса умерла через пару месяцев после Жени, думаю, она нарочно ввела себе сверхдозу героина.

– У вас нет соображений, куда мог подеваться Алферов? – спросила я. – Не испарился же он вместе со столь внушительной суммой денег! У Антона Евгеньевича были враги?