Наконец, масло, которым была нарисована пентаграмма вспыхнуло огнем.

Тай протянул через него руку, приглашая Алесану пройти в самый центр. Больше не раздумывая о правильности своего решения, девушка вложила пальцы в широкую ладонь, перешагивая через красный огонь.

Глядя в глаза Темный проговорил длинную фразу на неизвестном языке. Практически не меняя интонации, без каких-либо кратких пауз и длительных остановок. Когда было произнесено последнее слово, пентаграмма загорелась зеленым, а в воздухе появился запах жженого дерева.

– Теперь самое важное, – Тай отпустил руку девушки, проводя лезвием ножа поперек своей правой ладони. Под ноги упали алые капли. – Теперь ты.

Алесана приняла оружие. Ей вдруг стало трудно дышать. Чернота глаз стоящего напротив человека, запах золы и крови, зеленые всполохи пламени вокруг – все было похоже на элементы ночного кошмара, в который она шагнула по доброй воле. Что она делает? Зачем? Минуту назад это было единственным решением ее проблем. Так почему же сейчас должно быть иначе?

Порывисто вдохнув, она зажмурилась и повторила за Таем. Ладонь опалилась острой болью, по коже лица защекотали слезы.

Руку перехватили и с силой сжали.

– Кровь от крови и в кровь вернется. Риг харум дагаж.

Алесана открыла глаза, успевая заметить полыхнувшее синим цветом пламя. Задрожав, оно резко исчезло, оставляя лишь удушливый запах и дым, поземкой лижущий выжженный рисунок.

Пару секунд ничего не происходило.

А затем, в груди Алесаны вспыхнул нестерпимый пожар.

Вжав в солнечное сплетение кулак, девушка рухнула на пол, с шумом вдыхая ртом воздух, который, казалось, еще больше разжигал кипящую лаву внутри ее вен.

Хотелось кричать, но из горла не исходило ни звука.

– Что с тобой?! – рядом присел Тай, пытаясь отлепить ее руки от груди. – Дай, я посмотрю!

Ему наконец удалось. Не заботясь об одежде, разорвал пуговицы лифа и замер. Из-под белой сорочки тянулись вверх черные нити вен. Они пульсировали и увеличивая скорость опутывали тело потерявшей сознание Алесаны.

Тай не успел даже подумать о том, что это может быть и как помочь в подобной ситуации. Паутина, оплетавшая девушку, прекратила движение. Начала медленно «угасать» теряя цвет, полностью растворяясь на светлой коже.

Наклонившись ближе, Лоан затаил дыхание, пытаясь определить, дышит ли она. У него самого, казалось, сейчас сердце перестанет биться.

Неожиданно, губы Алесаны приоткрылись, а ресницы дрогнули и распахнулись.

На пораженно замершего Тая смотрели глаза, цвета спелой вишни.

– Алесана? – голос надломился.

Она вдруг приподнялась, обнимая его за шею и впиваясь в рот не терпящим отказа поцелуем. От неожиданности, Лоан пошатнулся, позволяя утащить себя на пол, но быстро отстранился, приподнимаясь над ней, тяжело дыша и вглядываясь в ставшее незнакомым лицо. Алые губы призывно открыты, зрачки вишневых глаз до предела расширены, белая кожа практически светится изнутри.

Мгновение – и у него самого сознание заволок красноватый туман, распространяя по телу горячие волны.

Медленно наклонившись, Тай вновь коснулся горьковато-сладких губ, целовать которые оказалось невыносимо приятно.

***

В сознание ворвался ядовито-зеленый свет, прогоняя на мгновение завладевший рассудком мрак.

Трудно дышать.

Горько-сладкий вкус аспирина во рту.

К горлу подступил ком, Алесана дернулась в сторону, пытаясь освободиться от сдавливающих её тело оков и глубоко вдохнула горячий воздух. Закашлялась. Распахнула глаза, с ужасом обнаруживая над собой приподнявшегося на локтях Тая. Свитера на нем уже не было. Опустила взгляд на себя и порывисто прикрыла обнаженную грудь. Лиф порван, платье стянуто практически до бёдер.

– Что… что ты делаешь? – еле слышно прошептала она, не в силах говорить громче. Попыталась прислушаться к себе, чтобы понять, сотворила ли ту самую непоправимую ошибку, мысли о которой, ворвались в сознание одними из первых.

Лоан пару раз часто моргнул. Беспросветно черные глаза прояснились. Он резко отшатнулся и встал, возвышаясь над ней, словно грозовая туча. Слава Богам, штаны на нем были не тронуты, значит в себя пришла она вовремя.

– Я… не понимаю, – он отвел виноватый взгляд и отвернулся, подхватывая валявшийся на полу учебник по ритуальной магии, – ты не была собой… Твои глаза поменяли цвет, разум помутился. И меня за собой потащила!

Сгорая от стыда, Алесана кое как вернула лиф на место и за озиралась в поисках мантии. Воспоминания неожиданно ярко всплыли перед глазами. Синие язычки пламени, невыносимая боль во всем теле, возгласы Тая и накрывший с головой мрак. А затем невесомая легкость, теплый огонь в крови, склонившийся над ней человек за пеленой красной дымки. В тот момент он был центром ее мира. Разумом завладели обострившиеся до предела чувства, первобытные, дикие желания. Последним кадром мелькнули объятия и сводящий с ума поцелуй. Затем провал в бездну, откуда словно сачком выловил толчок знакомой энергии изнутри. Яркий свет вытеснял чужую, инородную силу, плескавшуюся в венах Алесаны, загонял ее поглубже, да подальше. Что это могло быть? Пустота? Или частичка мрака, просочившаяся в нее с кровью Темного? И о чем она только думала!

Схватив висевшую на фортепиано мантию, девушка поторопилась к выходу. Она старалась не поднимать лишний раз глаза, чувствуя, как щеки до сих пор пылают, до боли обжигая кожу.

– Ты куда собралась? – голос Тая звучал раздраженно и как-то глухо. Он злился. На себя? Или на нее?

– Мне нужно домой. Я не хорошо себя чувствую.

– Постой! – Темный оказался рядом неестественно быстро, – Прости меня. Я не знал о таких побочных эффектах, в книгах об этом не написано. Видимо это было что-то вроде конфликта твоей магии с моей… Ничего не произошло, теперь все в порядке. Посмотри же на меня!

Он значительно повысил голос, от чего она вздрогнула, поднимая взгляд. Сердце билось часто-часто, будто птичка в клетке. Что с ней? Алесана не ощущала страха или тревоги, но вместе с тем почему-то было невыносимо трудно дышать. И находиться рядом – тоже.

Тай словно почувствовал то же самое, отошел на пару шагов, поворачиваясь, чтобы собрать разбросанные по полу вещи.

– Одной ходить не стоит, в любом случае. Пойдем вместе.

Она обхватила себя руками, неотрывно глядя на обнаженную спину. В полумраке заброшенного дома их фигуры облепила тьма, словно предъявляя права на души. Даже если все это Алесана сотворила зря, отступать назад было поздно. К тому же, отцу теперь не удастся ее увезти, а это однозначный плюс.

Девушка прикрыла глаза, глубоко вдохнула и медленно выпустила ртом воздух. Сейчас она как никогда нуждалась в трезвом рассудке. Произошедшее в этой комнате должно здесь и остаться. А отталкивать единственного готового ей помочь человека непоправимо глупо.