Клерухи неплохо знали лингву, однако никем другим они быть не могли. Религиозные выглядели обычно иначе, а официальные лица просили встречи через чиновников. Простых ремесленников Агат бы лично не привел. Акцент больно заметен, но он разный, как ни удивительно. А еще имена. Иксидор – подарок Исиды, Маркэль – воин Марса и Эли – мой бог. Полный набор жителей Востока. Один происходит из коренных жителей долины Нила, второй из греков и третий арамей-сириец.

– Я – слепец, бредущий по длинной дороге, – сказал Маркэль после обязательных взаимных расшаркиваний и глубокого сожаления по поводу отсутствия Пророчицы.

На мудреца он походил меньше всего. А вот на старого вояку – с первого взгляда. Повадки, как двигался, характерные мозоли и шрамы на руках. Уж такие вещи я прекрасно вижу с прежнего опыта. Столько лет в наемниках не могли не оставить отпечаток. Но сейчас он буквально повторял слова одной из напечатанных проповедей. Видать, я не зря старался с распространением.

– Я хочу, но не могу. Как мне подняться в гору?

– Вера – это не сотрясение воздуха, – отвечаю мгновенно, не в первый раз слышу в том или ином виде. – Не посещение гробниц, погребальных костров и не молитвы с утра до вечера. Будь чистым в грязи этого мира и найдешь свой путь.

– Мы люди простые, – сообщил Эли. Этот больше смахивал на ушлого купца, точно не наивный юноша. – Как бы попроще.

– Спасения нельзя достичь при помощи постов, умерщвления плоти и отказа от семьи ради служения Ему. Мы не признаем поклонения камням, статуям, любым идолам. Не имеем ограничений по части питания, хотя есть дни, когда не употребляем мяса, отдавая его или деньги на покупку не имеющим возможности приобрести, даже если не из наших. Это не обязанность, а часть служения – делиться с бедным. Потому что есть лишь Единый, не имеющий формы небесный Свет, присутствующий в каждом. Богатом и нищем, не зависящем от его пола, цвета кожи и народа. Даже у людей с иной религией. В этом мире каждый может прийти к нам и присоединиться к богослужению.

Для меня было достаточно странно обнаружить, что само слово «религия» латинское и означает «связь». Мы все заключаем договор с сидящими свыше. Ты мне – я тебе. Вопрос, что они требуют. Если мы ушли от человеческих жертв, почему нужно приносить на алтарь животных. Я никогда не был религиозным и даже «Отче наш» не помнил. Да и об истории христианства с мусульманством имел самые смутные представления. Христиане, к примеру, тоже говорят про Единого Бога, но если глянуть непредвзято, тут тебе и отец, и сын, и невнятный дух, а также толпа святых, Богородица и прочие архангелы. Фактически нет разницы с нашими верующими. Главный вроде бы в одиночестве, но вокруг масса божков рангом пониже. Они его волю выполняют. Так и Юпитер гонял Меркурия или Марса с поручениями. В чем разница?

– На то и община. Здесь мы учимся любить Бога и понимать Его величие, а не просто собираемся языками потрещать. Хотя и это возможно. Мы нормальные люди, нам хватает обычных забот. Потому и молитвы наши не за себя или другого человека, а за всех Чистых, как общий народ. А для простого человека есть такие же простые правила: «Не совершай несправедливости по отношению к окружающим, помоги несчастному и не заискивай перед богатым. Не кради, не грабь и не обманывай доверившихся. Не задерживай заработка работнику и не оставайся равнодушным к нуждам другим. Если можешь помочь – не отворачивайся». Этого достаточно?

Дочка совсем заскучала и ножкой ковыряет плиту. Сомневаюсь, что удастся сделать дырку. Там толщина немалая.

– Очень похоже на раздел «Будьте святыми», – сказал Эли задумчиво, подразумевая писание павликианцев.

– Вопросы теологии, – сухо отвечаю, – к более компетентным людям. Я не магид и занимаюсь сугубо земными делами. Одно скажу: есть законы морали, универсальные для всех. В той или иной форме они прописаны в обществе всегда. И нужно стремиться к их выполнению. Будем честны, все мы грешны, но потому и дана свобода воли Всевышним, чтоб выбирали свой путь. Это наше решение, по какой дороге идти. Мы люди, а не животные и имеем разум. Всегда есть возможность оглянуться на себя и встать на путь исправления. А судить нас станет после смерти не человеческая злоба или благодарность, а самый беспристрастный из возможных судей. Одни достойны будут возрождения, другие за неправедные поступки исчезнут навсегда. Их души сотрутся. За все нужно платить. За урожай по́том, за свободу кровью, за товар деньгами, за неправильные поступки забвением. А кто-то, достигнув высшего уровня, сядет у престола Его. Этого удастся достичь немногим, но вовсе не означает, что стремиться не нужно. В это я верю. И ради этого пытаюсь создать нечто, объединяющее всех.

– Юридически все равны под властью твоей, – быстро сказал Исидор, – да вот налоги платят разные.

Это называется морочить голову. В эллинистических царствах Востока податная система включала целые группы населения, заметно отличающиеся по правовому статусу. Одни налоги касались всех, другие налагались на отдельные категории подданных. Жрецы и «эллины» практически всегда были освобождены от поборов. В кавычках, поскольку касалось тоже не всех. Первые из-за своих функций, вторые взамен обязаны были выставлять воинов. А вот священников-павликиан и их владения от прихода фискалов не освобождали.

Но я очень хорошо понимал, в чем смысл вопроса.

– В зависимости от договора присоединения, – это так мягко называется захват, – население платит по-разному. Сдавшиеся без боя – меньше, сопротивлявшиеся – больше. Не сложившие оружие после предложения и вовсе могут потерять все, как в этом городе.

Это они и без меня прекрасно знают. А вот сейчас основное.

– Мы верим в Единого, и каждый Чистый платит добровольно, – мягко говоря, не всем это нравится, особенно кочевым племенам, – десятину на нужды веры. Мы не сжигаем чужие храмы, если только не было сопротивления, но десятину должны платить все, включая иноверцев.

Каждый гражданин и все конфессии. Это признание нашей власти правоверной. Взамен каждый может продолжать исповедовать свою веру.

Фактически иноверцам приходится платить дважды. На нужды своих религиозных организаций и в пользу истинной веры. Поскольку юридически они больше не привязаны к общине, то рано или поздно могут закрасться мысли, а почему б не пройти «очищение». Дешевле обойдется. Очень многие крестьяне так и сделали, буквально целыми деревнями. Для них выигрыш и для религии, и для государства. Да, уменьшается приток средств, зато увеличивается лояльное население. И заметим, абсолютно ненасильственным образом! Догмат о запрете включения в Чистые мечом и огнем полностью выполняется.

– Крестьяне нынче платят в год государству или хозяевам земли десять процентов от урожая деньгами или продуктами. Горожане один процент от доходов, города – десять сестерций с аурея[15] оборота, храмы любые – десять процентов от собираемого. К этому добавляется налог в шестьдесят грошей «с каждого очага». Часть пошлины тоже идет государству. Есть парочка косвенных на соль, оружие, рабов. Зато множество иных поборов отменено.