Но стоять на месте было страшно, да и холодно. В одной плотной льняной сорочке, можно было пробежаться по заставе, но куковать в лесу было опрометчиво. Болел глубокий порез на ноге и девушка начала хромать, но идти пока могла. Хорошо хоть обувь успела надеть, а то сейчас сбила бы себе все ноги, бегая по шишкам и камням.

Кстати, о камнях. Найрин пригляделась к кривым валунам и узнала их: здесь они прогуливались с Эйнаром. Девушка старалась вспомнить откуда они шли, когда из-за валуна показались яркие оранжевые рожки, а за ними выглянула заинтересованная рыжая мордочка. Княжна замерла на месте, открыв рот от удивления.

Впервые она видела живого дракона настолько близко. Он смотрел на неё желтыми змеиными глазами также заинтересованно, словно и маленький ящер впервые видел человека. Дракончик был размером с большую собаку, и на его голове выделялись закрученные рожки. Кожистые крылья он сложил вдоль тела, а непропорционально мощные когтистые лапки нервно переступали на месте.

— Привет, — сказала Найрин и почувствовала себя очень глупо. Это ведь дракон, а не человек, он не понимает слов. Но рыжая головка заинтересованно склонилась на бок, а пасть приоткрылась, показав длинный язык.

— Ты ведь меня не съешь? — решила зачем-то уточнить княжна, не зная как себя вести. Стоит ли ей убежать, или лучше не делать резких движений? Дракончик не выглядел опасным, скорее даже милым, его яркая чешуя блестела и переливалась в лучах рассветного солнца от желтого к алому через оранжевый.

Малыш присматривался к Найрин, не спеша убегать, а она разглядывала его. Но, наконец, дракончик что-то решил, оглянулся назад, и издал воркочуще-воющий звук.

Княжна вздрогнула от неожиданности и шагнула назад. Зверек обернулся к ней и повторил вой. А потом мотнул головой, словно призывая «иди за мной».

— Ты приглашаешь меня? — спросила Найрин скорее у себя. Но ящер коротко фыркнул, повторив движение головой.

Не зная делает она что-то разумное, или самое глупое в своей жизни, девушка медленно приблизилась к валунам. Рыжик соскользнул с одного из них и юркнул в неприметный вход в пещеры.

— Наверное, мне туда не надо, — подумала вслух Найрин изучив темный провал. Дракончик быстро высунул голову на длинной шее и, княжна могла поклясться, скорчил очень недовольную рожицу. Снова негромкий вой и кивок головой.

— Нет, — уверенно сказала девушка. — Я боюсь темных непонятных пещер.

Потеряв терпение, дракончик стремительно выскочил навстречу. Найрин испуганно отшатнулась, и, запнувшись о сорочку, уселась на валун. Ящер тем временем подскочил к ней, коготками разорвал подол сорочки и уставился на порез с запекшейся кровью. Княжна постаралась отдернуть конечность, но дракончик зашипел на нее, схватив лапами. А потом вдруг несколько раз лизнул ранку. Найрин почувствовала как кожу защипало, а после этого края пореза прямо на глазах потянулись друг к другу. Через пару секунд о ранении напоминали только следы запекшейся крови.

— Спасибо, — пробормотала Найрин, все еще неверяще рассматривая голень. Дракончик требовательно пискнул и снова юркнул в проход. Девушка поднялась на ноги, отряхнув сорочку и вздохнула:

— Услуга за услугу, значит?

Эйнар проводил выезжающую за ворота Найрин взглядом и отвернулся. Жена становилась прекраснее с каждым днем, но в голубых глазах часто мелькала грусть, хотя и это не могло испортить ее облик. Иногда княжич размышлял о том как бы отреагировал брат, увидев бывшую невесту такой, но он скорее гнал эти мысли прочь. Еще чего не хватало! Раз Магнусу хватило ума избавиться от Найрин, то пусть теперь и довольствуется этой… как ее?

Эйнар обернулся к столу и взял в руку известие о скором бракосочетании родственника.

— Леди Марика, — задумчиво озвучил княжич. Он не знал эту девушку, но отчего-то и не хотел узнавать. Если брат будет счастлив в этом браке, то он только порадуется за него.

Та, кто действительно интересовала воеводу в последние дни с ним не разговаривала. Отводила глаза при встрече, предпочитала уходить с заставы при любой возможности, проводить время на кухне или запираться в своей комнате.

Несколько раз он собирался поговорить с ней, понимал, что явно не так выразился при их последнем разговоре, но замирал у самой двери, не зная как извиниться. Не умел он вести себя с женщинами, сказывался недостаток практики. Это Магнус мог одним движением брови растопить сердце любой, а вот Эйнар скорее сумел бы легким рукопожатием сломать кому-нибудь кисть.

Вот если бы жена сказала, или хоть намекнула… хотя, нет, Эйнар знал: женские намеки это тоже сложно. Потому лучше, чтоб сказала прямо чего она хочет. Но Найрин молчала, и это было намного ужаснее, чем если бы она снова накричала на него, как тогда, перед их прогулкой к горам. В гневе жена даже понравилась Эйнару: маленькая и хрупкая, но такая решительная и гордая девочка. Пусть бы кричала, топала ногами, что-то требуя. Но нет, княжна молчала.

Еще ужасно бесили некоторые взгляды солдат на девушку. Особенно от тех, которые пока не обзавелись семьями. Эйнар сам не понял в какой момент он стал замечать подобные взоры едва ли не затылком, и сразу крепче сжимал зубы. И если злость на рядовых можно было согнать на тренировке, то больше остальных беспокойство вызывал Вламей. Но Эйнар не вмешивался, хотя и старался не оставлять жену наедине десятником.

Княжич слишком хорошо знал, что такое свобода. Он смог распробовать ее вкус в тот момент, когда потерял. Уже несколько лет он был заложником этой заставы, не мог даже выехать в ближайшие города. Стража в них обязана была докладывать о каждом его визите, а сам Эйнар каждый месяц отчитывался о пребывании на границе. Первые полгода он рассуждал так же, как Найрин: тут тихо, красиво, почему бы и не пожить? Но потом пришло осознание, что он тут навсегда, он не выбирал службу здесь, он получил ее в наказание, без права обжаловать приговор. Княжна еще слишком юна и неопытна, чтоб осознать на что обречет себя, если добьется желанного подтверждения брака. Кто знает, что случится через несколько лет, когда ей надоест постоянно находиться на заставе, выезжая только в город. А если учесть то, что царь пока не знает об их браке, то невозможно предугадать не запретит ли государь и ей покидать пределы заставы.

Что в таком случае ей остается делать, если все здесь надоест? Скинуться со скалы или сбежать, сменив имя? Хорошо, если второй вариант: Эйнар сможет подобное пережить, но вот то, что толкнул жену к самоубийству он себе никогда не простит.

Княжич взял со стола второе письмо от Магнуса. Оно было написано в спешке, размашистым почерком, на дешевой бумаге без гербовой печати. Не официальное письмо, а так, записка, которую гонец выудил из секретного кармашка сумки и передал лично воеводе в руки.

“Дорогой брат, о моей свадьбе ты уже прочитал в официальном письме, потому ничего добавлять не буду. Твоих поздравлений не жду, но, надеюсь, в скором времени встретиться. Пишу тебе в тайне от нашего отца и прошу сжечь это письмо после прочтения.