— Нам надо поговорить!

— Здесь? — уточнил Эйнар спокойно. Сейчас Найрин не особо волновали присутствующие солдаты, но все же она сказала:

— Нет. Я хочу чтоб ты сопроводил меня вон до тех гор, — она махнула рукой влево.

— Хорошо, — с опаской согласился Эйнар. — Идём.

Сначала шли молча. Воевода осматривался вокруг, Найрин подбирала слова, смотря на землю под ногами.

— Что случилось, Нари? — первым не выдержал воевода. Бывалый воин сдался, не желая больше выносить напряженное молчание жены. А ей словно только этого и не хватало для того, чтоб сорваться:

— Что случилось?! Ты у меня спрашиваешь?! Это не я избегаю тебя! Эйн, я приехала с тобой на эту заставу! Я не боюсь твоего внешнего вида! И вообще не понимаю с чего ты делаешь из этого такую большую драму! Я видела мужчин намного уродливее, хотя лица их были красивы. Я уже твоя жена, а ты относишься ко мне как к незнакомой женщине! Может, ты объяснишь мне что вообще происходит?

Эйнар смотрел на девушку задумчиво. Она, высказавшись, ждала ответ, смотря в сторону.

— Думаешь, за столько лет я не смирился с тем как выгляжу?

— Не знаю, — буркнула Найрин. — Я даже не знаю, когда ты таким стал.

— А почему я лишен права наследовать княжество, хотя я старший сын, знаешь?

— Из-за своего вида, — пожала плечами девушка, чувствуя как весь ее запал постепенно сходит на нет от спокойного рассудительного тона спутника. После ее ответа он тихо грустно рассмеялся.

— Я лишен права на титул совершенно не из-за внешности.

Найрин удивленно посмотрела на него, почему-то ей даже в голову не пришло спросить об этом. Для нее было аксиомой, что при царском дворе встречают по внешности и родовитости, потому она сразу связала внешний вид княжича и его отстранение от двора. Эйнар сцепил руки за спиной и смотрел вдаль.

— Мой вид пугает только первое время, потом обычно люди привыкают. Конечно, если бы эти шрамы были получены в бою, я, скорее всего, даже гордился бы ими и, как Вламей, мог рассказать историю каждого пореза.

Засмотревшись на мужа, княжна едва не упала, запнувшись о корягу. Воевода легко подхватил ее, удержав на ногах, а потом предложил локоть.

Горы становились все ближе и больше, нависая над двумя маленькими людьми, а вокруг стояла загадочная тишина, в которой шумел лишь ветер, рыская в сосновом лесу. Эйнар продолжал:

— Моя мать сбежала от отца. Мне был год, когда она по неизвестным мне причинам, тайно покинула дворец и исчезла. Оставила прощальную записку с просьбой ее не искать, и всё. Князь, конечно, просьбой не впечатлился, обратился к царю за помощью, искали везде куда дотянулись, но не нашли. Тогда ее признали виновной в измене короне, и право унаследовать титул, как у ее сына, у меня отняли, а князь женился повторно. Тогда родился Магнус.

Найрин слушала и хмурилась. История мужа напоминала ей ее собственную, но в то же время разительно отличалась. Ее мама никогда бы не сбежала без неё, напротив, она всегда готова была закрыть собой своё дитя.

— Но быть наследником одного из самых влиятельных людей царства не самая завидная участь, как показывает практика. Когда Магнусу был год, а мне четыре, в сопровождении нянек и моей мачехи мы гуляли в саду. Тогда там появились наемные убийцы. Женщины пытались спасти детей и погибли, но подоспела стража. Последнее, что успели сделать наемники, бросить в малыша яд.

— И он попал на тебя? — не удержалась Найрин, голос ее был тихим и напуганным. Она словно наяву увидела, как в залитом солнечным светом и кровью саду старший брат, за мгновение до катастрофы, закрывает собой младшего.

— Да. Я был слишком мал, чтоб понимать, что нужно делать, но последние полтора года меня воспитывали в духе: «ты старший, ты обязан защищать младшего». Моя дальнейшая жизнь так и складывалась — я был братом и одновременно телохранителем, до того как оказался здесь. Наверное, Магнус настолько привык к этому, что и в вопросе с невестой сразу прибежал ко мне.

— И это сделал с тобой яд? — проигнорировав тему ее неудавшейся свадьбы, снова спросила Найрин.

— Да. Он почти убил меня, — Эйнар сказал это буднично и безразлично, как то, что давно прошло, а может и вовсе не правда. Но княжна нервно передернула плечами. Ее муж говорил о прошлых событиях спокойно и размеренно, как человек, который больше не позволяет им вторгаться в свою жизнь: — Меня удалось спасти чудом. После этого Магнуса окружили охраной, а когда ему исполнилось семь, нас отправили в охраняемый военный лицей.

Эйнар вздохнул, сделав паузу.

Найрин в этот момент шарила глазами по зеленому мху и вдруг невдалеке среди больших валунов увидела мелькнувший рыжий хвост. Лиса? Нет, у тех хвосты пушистые, а этот какой-то тонкий, блестящий. И юркнул так быстро за камни, что рассмотреть не удалось.

Когда княжич снова заговорил, Найрин потеряла интерес к кривым камням, поросшим мхом, и к населяющей подгорный лес живности.

— Это у большинства взрослых людей хватает такта, чтоб не тыкать носом окружающих в их пороки, а держать своё мнение при себе. А вот у детей все по-другому, для них еще слишком сложны вопросы морали и приличий. Я давно вырос и постарался забыть годы обучения в лицее, но, наверное, отношение к своей внешности сохранилось оттуда.

— Но сейчас все не так! — поспешила заверить Найрин, забегая вперед и останавливаясь напротив Эйнара. Они подошли к обрыву, над глубоким карьером, с которого открывался удивительной красоты вид с одной стороны на горы Кхидейских земель, а с другой на равнины царства. Девушка безбоязненно остановилась перед обрывом, уперев руки в бока: — Никто больше не станет издеваться над тобой из-за внешности, просто побоится. Ты уважаемый человек, воевода, княжич в конце концов. Почему я не понимаю, отчего ты так настырно стараешься откреститься от нашего брака?

— Нари, — мужчина пристально посмотрел ей в глаза. — Неужели ты давно мечтала выйти замуж, жить в глуши и слушать истории не то о призраке заставы, не о то о проклятии мужа?

— Нет, но…

— Никаких “но” не будет, Нари, — резко перебил Эйнар. — Не нужно тешить себя надеждой, что эта застава всего лишь временное пристанище. Если ты подтвердишь свой брак со мной, тебе придётся остаться здесь навсегда. Я стал изгоем высшего общества не из-за того, что лицом не вышел, не из-за того, что утратил возможность стать князем, а из-за того, что отказал другу короля.

— В чем? — удивилась Найрин. Ее золотые волосы взъерошил прохладный ветер, а глаза заинтересованно расширились.

— Породниться с ним, — скривился Эйнар. — Я тогда стремительно поднимался по карьерной лестнице в воинском деле, мне пророчили звание генерала. И тогда один из друзей царя решил женить меня на своей дочери. Честно говоря, в тот момент я не видел в этом ничего плохого. До того как не встретился с невестой…

Эйнар отвернулся и едва не сплюнул от воспоминая об этой особе, но все же решил вести себя рядом с женой прилично. Потому только поднял глаза вверх, изучив чистое голубое небо.