том, что после возвращения в Москву из рабочей поездки в Берлин и в Карловы Вары, где он провел срочные консультации с В. Ульбрихтом и А. Новотным, А. Н. Шелепин, вошедший в состав брежневской делегации вместо М. А. Суслова, сразу слег в больницу для операции острого аппендицита, а посему не смог присутствовать на этом заседании Политбюро и выступить в защиту близкого соратника и друга.

Вечером того же дня, не дожидаясь выхода Указа Президиума Верховного Совета СССР о новом главе КГБ, на Лубянку прибыла Комиссия Политбюро ЦК в составе А. П. Кириленко, А. Я. Пельше, К. Т. Мазурова и Ю. В. Андропова, которая в спешном порядке приняла дела у прежнего руководителя ведомства. Что касается В. Е. Семичастного, то его дальнейшая судьба была решена еще до заседания Политбюро ЦК. По итогам приватного разговора Л. И. Брежнева с П. Е. Шелестом под него специально учредили пост еще одного, третьего, первого заместителя председателя Совета Министров Украинской ССР. Хотя первоначально сам П. Е. Шелест предлагал сделать его первым секретарем Кировоградского обкома КПУ вместо Н. К. Кириченко, который еще в апреле отбыл на аналогичный пост в Крымский обком. Однако Л. И. Брежнев крайне нервозно отклонил это предложение[133].

Напомню, что Л. И. Брежнев давно «подбирался» к должности председателя КГБ. Первоначально он намеревался назначить главой этого ведомства своего земляка Николая Романовича Миронова, но его гибель в октябре 1964 года спутала ему все карты. Начался долгий поиск новой кандидатуры, и в конце концов он остановил свой выбор на фигуре Ю. В. Андропова. Почему именно на нем — не вполне ясно до сих пор, хотя можно предположить, что в течение многих лет именно он через генерала Е. П. Питовранова, который возглавлял 4-е (секретно-политическое) Управление, а затем и Высшую школу КГБ СССР, информировал Л. И. Брежнева о ситуации в этом ведомстве. Существует также версия, высказанная Р. А. Медведевым[134], что инициатива с назначением Ю. В. Андропова принадлежала М. А. Суслову, который таким образом хотел убрать из Секретариата ЦК наиболее сильную фигуру, которая со временем могла составить ему вполне реальную конкуренцию в центральном партийном аппарате.

Косвенно эту точку зрения отчасти поддержал и другой известный историк — профессор Д. О. Чураков[135]. Он обратил внимание на то, что в тот период из-под пера Ю. В. Андропова вышло несколько документов и публикаций, в том числе редакционная статья в газете «Правда» от 6 декабря 1964 года, которые здорово попахивали надоевшим реформаторством и воспринимались большей частью руководства страны, прежде всего М. А. Сусловым, «исключительно в качестве ереси и крамолы». И действительно, целый ряд андроповских идей, в том числе о необходимости смелее внедрять современные методы руководства экономикой, поощрения идей самоуправления общественных организаций, ограничения властных полномочий партийных комитетов, которые должны заниматься общим политическим руководством, а не вмешиваться в принятие текущих управленческих решений, и прекращения крайне обременительной для советской экономики гонки вооружений, вынудили его «конкурентов» убрать Ю. В. Андропова из Секретариата ЦК.

Что касается реальных причин отставки В. Е. Семичастного, то, помимо его известных конфликтов с генсеком, в том числе относительно поведения его дочери Галины Леонидовны Брежневой, о чем он писал в своих мемуарах, была еще одна чрезвычайная причина, на которую особо обратили внимание Д. О. Чураков, оценивший ее как «важнейшее политическое событие, переполошившее «днепропетровцев», особенно самого Л. И. Брежнева»[136]. Дело в том, что еще в середине сентября 1965 года чекисты арестовали двух ранее никому не известных заурядных «бумагомарак» — А. Д. Синявского и Ю. М. Даниэля, которые, будучи перепуганными насмерть, проснувшись утром в своей камере, вряд ли еще понимали, что стали мировыми знаменитостями. По нынешним временам предъявленные им обвинения были смехотворны. Но тогда они такими не казались не только им самим, но и самому Л. И. Брежневу. По сути, арест А. Д. Синявского и Ю. М. Даниэля стал беспрецедентным во всей советской истории, поскольку он не был согласован с высшим партийным руководством и генсек был поставлен перед свершившемся фактом. Однако существовавшая со времен В. И. Ленина и И. В. Сталина практика подобных арестов предусматривала обязательную санкцию высших партийных органов, хотя бы даже формальную. Поэтому такой «подарок» накануне XXIII съезда, на котором Л. И. Брежнев планировал ощутимо укрепить свою власть, явно не вписывался в сценарий предстоящего брежневского бенефиса. Генсек сразу уразумел, что сталинцы создали крайне опасный прецедент, и теперь у любого мог возникнуть соблазн действовать в обход первого лица в партии. Поэтому, воспользовавшись первым же удобным случаем, Л. И. Брежнев и убрал крайне опасного шефа КГБ, поставив на этот пост предсказуемого и подконтрольного Ю. В. Андропова.

Между тем, как пишет В. М. Легостаев, работавший семь лет помощником секретаря ЦК, а затем и члена Политбюро Е. К. Лигачева[137], решение о выдвижении Ю. В. Андропова на работу в КГБ «было изначально политически порочным, поскольку не было продиктовано реальными нуждами обеспечения государственной безопасности», а «явилось результатом политического торга участников триумвирата друг с другом». По его мнению, вероятные причины этого назначения состояли в том, что:

— во-первых, у Ю. В. Андропова не сложились отношения с А. Н. Косыгиным, который относился к нему с «явным предубеждением», о чем открыто писал и один из ближайших андроповских соратников — генерал армии В. А. Крючков, особо подчеркнувший в своих мемуарах, что «не следует думать, что в основе их конфликта лежали лишь политические разногласия», поскольку, «по наблюдениям многих товарищей, для их отношений была характерна и какая-то личная несовместимость»[138]. Точно таким же образом складывались отношения Ю. В. Андропова с «нахрапистым» Н. В. Подгорным, которому явно претила показная «интеллигентность» нового главы КГБ. Кроме того, с явным подозрением к Ю. В. Андропову относились и другие члены Политбюро ЦК, в частности М. А. Суслов и А. П. Кириленко;

— во-вторых, еще в конце 1966 года Ю. В. Андропов, уже давно страдавший почечной недостаточностью, тяжело заболел, и состояние его здоровья стало таковым, что ряд кремлевских эскулапов поставили вопрос о его досрочном уходе на пенсию по инвалидности. Однако академик Е. М. Тареев и профессор Е. И. Чазов убедили руководство страны, что эта мера будет преждевременной и Ю. В. Андропов в состоянии полноценно работать, невзирая на свою тяжелую болезнь почек. Это заключение врачей было крайне важно для Л. И. Брежнева, который, с одной стороны, подсадил своего выдвиженца на крючок угрозы «инвалидной пенсии», а с другой стороны, решил еще один крайне важный кадровый вопрос. В январе 1967 года он настоял[139] на том, чтобы во главе всей кремлевской медицины, то есть 4-го Главного управления при Минздраве СССР, встал не близкий к А. Н. Шелепину профессор Ю. Г. Антонов, а молодой директор Института клинической кардиологии профессор Е. И. Чазов, ставший вскоре доверенным агентом шефа КГБ, который был в курсе многих самых сокровенных тайн всех членов высшего руководства страны и их ближайшего семейного круга, что в умелых руках могло стать «смертельным оружием» в борьбе за власть;

— в-третьих, определенные пропагандистские выгоды сулило и «еврейство» Ю. В. Андропова, что «страховало шефа КГБ от слишком лютых нападок со стороны западных СМИ, поскольку, как справедливо подметил М. С. Горбачев, «они