– Хорошо, что твои пациенты не знают какое, – едко заметил старший Громов. – И все же не будем портить важный день, который ждали столько лет…

– Напоминания излишни! – рыкнула тетя Вера. – И благодарить мне тебя не за что. Что, Громов, забыл уже, как кости свои собирал после того, как на меня рот посмел открыть?

– Как же, помню, – Борис Громов мрачно улыбнулся. – Но теперь это в прошлом, столько лет прошло. Иди и выполняй свою последнюю миссию, потому что пора. А это – тебе мое легкое напоминание и предупреждение, чтобы гонор поубавить… Будь проклята, Вера Елесина!

Отец Макса вдруг резко наклонился и прижал ладонь к тротуару, после чего поднялся, нехорошо улыбаясь.

Ладонь Громова почему-то отпечаталась черным на покрытом белым льдом тротуаре, будто рука его была испачкана черной краской. Отпечаток этот увидела тетя Вера, глядя на него с выражением ужаса и отвращения, будто на ядовитую змею.

Потом рядом с отпечатком проявился еще один такой же, потом еще одна черная ладонь и еще. Будто кто-то невидимый, оставляя черные отпечатки ладоней, двигался в сторону тети Веры. Та попятилась назад, потом побежала. Бежала она неуклюже, грузно переваливаясь и скользя на тонких каблуках, и полы ее черного бархатного пальто развевались, как крылья огромной бабочки.

Выпрыгнув на дорогу, Вера Елесина бросилась в сторону проезжающего мимо такси. Оно остановилось, и, рванув на себя дверь, мать Ирки запрыгнула в машину. С визгом колес та сорвалась с места – и только черные отпечатки ладоней побежали по дорожной наледи ей вслед.

Тем временем Борис Громов вытянул перед собой руки, будто защищался от кого-то невидимого, и… исчез, растворился посреди улицы. Человек мгновенно пропал, сгинул – а прохожие продолжали идти мимо совершенно спокойно, будто ничего странного не произошло.

Впервые за все годы дружбы Тае довелось увидеть такое выражение лица у Ирки Елесиной. Теперь уже Ирка цепко держалась за водосточную трубу, но с другой стороны.

– Я, знаешь, что думаю, – вдруг сказала Ирка. – Наверное, я тоже заболела. Температура у меня высокая, только я ее не чувствую. Физра проклятая меня доконала, во-от…

Ирка, с трудом оторвав взгляд от дороги, по которой умчалось такси, воззрилась на Таю. Кончик носа у Елесиной истерично дрожал.

– Темнич, ты заразная, да? У тебя грипп, и ты приперлась в школу. Теперь у меня глюки… Обе мы заболели, например гриппом. Сначала ты, потом я. Теперь обе бредим, а у нас температура сорок или выше. А моя мать сюда и не приезжала, сидит сейчас на своем дежурстве в травмпункте и принимает пациентов.

– И у нее градусник там наверняка найдется.

– Ага. Так…

Ирка, отлепившись от водосточной трубы, рванулась к краю дороги, отчаянно махая рукой.

Машина остановилась сразу: Елесина плюхнулась на переднее сиденье, выкопав из сумки пару мятых сотен. Для Ирки это были нелишние карманные деньги, но сейчас важнее было немедленное объяснение всего происходящего.

– Перекресток Восьмой линии и Среднего проспекта, там, где травмпункт! – бросила Елесина водителю и, тут же обернувшись к сидящей позади Тае, начала возбужденно тараторить:

– У меня есть реальная версия! Смотри – снимали кино. Актриса просто на мою мать похожа. А мы случайно там оказались, нас просто пропустили и не предупредили, что киношку снимают…

– А ее тоже зовут Вера. А актер на отца Макса похож как две капли воды, супер, – Тая поморщилась, хотя на душе ей сейчас стало почему-то немного легче. Наверное, все же сходить с ума с кем-то вдвоем веселее, чем в одиночку. – А спецэффекты прямо на съемочной площадке делались, без компьютеров. Особенно с проклятиями и с пятернями этими кошмарными, которые по следам твоей мамы бежали…

– Не кино снимали, а что тогда? – Ирка вскинула испуганный взгляд. – Слушай, а может, мы с тобой обе головой сильно ударились, но об этом не помним, а?

– Девушки, к самому травмопункту нужно поближе подъехать? – осторожно уточнил водитель, с опаской поглядывая на Елесину.

– Не надо, спасибо, – обиженно буркнула Ирка, выскакивая из остановившейся машины.

Огромная унылая очередь в травмпункт возмущенно заволновалась, когда по узкому коридору начали продираться, спотыкаясь о чужие ноги, две взволнованные девчонки.

– Девушки, вы куда?! Тут очередь, занимайте за всеми! – завопили на них, но Ирку сейчас было не остановить.

– Нам спр-росить! – рычала Елесина, распихивая локтями тех, кто пытался преградить ей дорогу. – А ну, отойдите! Дайте пройти. Спр-р-росить нам надо…

– Спросить им! Хамство какое, стыд! Нет, вы посмотрите, какое безобразие, а еще юные девушки! – вопила женщина с перевязанным локтем, вдогонку огрев Ирку сумкой по спине.

– Врач и так уже полчаса никого не принимает! У нее, видите ли, проветривание, она вообще ушла неизвестно куда и только сейчас явилась! И все равно никого не принимает! – послышалось возмущение с другой стороны коридора.

– Я в кабинет заглянул и ужаснулся! Черная плесень в кабинете летает, докатились, – добавил мужчина с перевязанной рукой. – Санэпидстанцию сюда надо вызывать…

Не слушая всего этого, Ирка, как обезумевший танк, прорвалась к двери в кабинет, толкнула ее и ворвалась внутрь.

И тут же вскрикнула:

– Мама-а!.. Что тут происходит?

– Дверь закрыли быстро! – метнув на девчонок безумный взгляд, проревела басом тетя Вера. – Не впускать сюда никого! Не принимаю, в кабинете проветривание! Не входи-ить!!!

Дверь захлопнулась, и Тая, оцепенев и открыв рот, потрясенно смотрела на происходящее, которое сейчас напоминало кошмарный сон.

Поначалу ей показалось, что в кабинете полно огромной черной саранчи, с которой борется тетя Вера. И только через несколько секунд Тая поняла, что саранча не может выглядеть как черные руки.

Всеми уважаемый врач-травматолог Вера Павловна Елесина сейчас яростно отбивалась от черных ладоней, которые с мерзким шипением летали вокруг нее в воздухе, хватали за волосы и царапали лицо.

– Мама, что… Что происходит?! – тоненько пискнула Ирка.

– Не мамкай и не ори! – басом рявкнула в ответ Вера Павловна. – Проклятие это… обычное черное проклятие. Раньше бы так отшвырнула, Громов бы не оклемался…

– А… а что тут происходит? – Ирка хватала воздух ртом, как вытащенная на берег рыба. – У меня бред? Температура… Градусник у тебя где?!

– Ирина, сядь на стул и прекрати истерику, – жестким голосом скомандовала Вера Павловна. – Если уж ты вообще все это увидела, ничего не поделаешь – смотри молча. Рано или поздно это бы все равно произошло. – Вера Павловна глянула на Таю. – И ты сядь. Расскажу тебе все сейчас, так даже лучше. Тебя в первую очередь касается. Сейчас, пара минут… Будь проклят, Борис Громов!