– А ты умеешь рисовать? – спросила Вита.

– Нет, – глухо ответила, чувствуя себя пустым местом.

– Я тоже, – простодушно призналась Вита, но тут же добавила: – Зато я кукол умею делать!

– Не люблю кукол, – поморщилась я, а потом до меня дошел смысл сказанного: – Как это? Ты сама делаешь кукол? Из тряпок, что ли?

– Ну почему сразу из тряпок, – улыбнулась Вита. – Вот, смотри!

Вита указала на подоконник, и мы с ней одновременно подошли к окну. Весь подоконник был заставлен крошечными горшочками для цветов, только вместо цветов в них сидели куклы. Но не те куклы, которых все привыкли видеть, а совершенно особенные, ни на что больше не похожие.

– А что у них на голове? – спросила я, не веря своим глазам.

– Трава, – радостно ответила Вита. – Хочешь потрогать?

Вместо обычных для кукол волос у Витиных на головах действительно росла трава. Совсем крохотная, она пробивалась через мелкую сетку. Я очень осторожно притронулась к ней ладонью, но даже не успела понять, колючая она или мягкая, как отдернула, опасаясь случайно помять.

– Они так и называются, куклы-прорастайки, – просветила меня Вита. – Я вообще очень люблю цветы, да и любую растительность. Это мама мне подсказала, что такие куклы существуют. Я вообще люблю что-то мастерить, создавать. Я делаю кукол, а братец помогает мне разрисовывать их лица.

– Какие вы молодцы! – искренне похвалила я.

– Я и тебя могу научить, это просто! – Вита так открыто смотрела на меня, ожидая положительный ответ, что я поспешила согласиться, хотя и была убеждена, что у меня ничего не получится.

– Я, наверно, пойду, – неуверенно сказала я, понимая, что слишком задержалась в гостях у этой замечательной семьи.

– Да он сейчас придет уже! Ты иди к нему в комнату, я ему с домашнего позвоню, уточню… – пообещала Вита.

У меня все похолодело внутри от ее слов. Вот сейчас все и решится. Сейчас Вита войдет в комнату Дрозда и огорошит меня новостью, что Дрозд вернется еще не скоро, что он очень занят, что ему еще девушку надо до дома проводить…

Я стояла у стола Дрозда в его комнате, дрожащими от волнения пальцами перебирая разложенные как попало альбомные листы. Не подумайте, что я копалась в его вещах! Боже упаси! Мне бы и в голову такое не пришло. Но мне очень нужно было на что-то отвлечься, у меня даже черные точки замелькали перед глазами – вот как я переживала!

– Он вернется с минуты на минуту! – радостно сообщила мне Вита, заглядывая в комнату. – А это его рисунки, наверное. – Она указала кивком на листы под моими руками, и я только тогда сосредоточила на них взгляд.

Это были потрясающие рисунки. После слов Виты я взяла их в руки, чтобы получше рассмотреть. Мне кажется, так мог рисовать только настоящий художник. На одном из листов был изображен самолет – ну еще бы, что еще рисовать парням, как не технику! – я даже невольно улыбнулась. На другом – оживленная улица, тона взяты серые, лица людей невозможно различить. Третий рисунок едва не выпал у меня из рук, так я разволновалась. С чего это Вита взяла, что Дрозду плохо даются портреты? Мой портрет, который я держала в руках, удался ему в совершенстве – насколько я представляла себя со стороны.

Пора было сматывать удочки. В таком возбужденном состоянии я не то что с Дроздом – с собственной мамой не смогла бы поговорить. Торопливо сложив листы обратно в кучу, я кинулась из комнаты. На полдороги вернулась, хорошенько разворошила их – кажется, именно в таком беспорядке они до меня лежали. Со стены на меня с удивлением взирали рок-звезды. Я показала им язык: их, может, и фотографируют каждый день всяческие папарацци и поклонники, но вряд ли кто-то из сопровождающей их толпы с таким старанием рисует их портреты. Для этого нужно не поклоняться – для этого нужно…

И тут я задумалась. Нужно что? Что нужно, чтобы нарисовать портрет человека, если тебе за это не платят, не прельщают славой? Если ты знаешь, что твою работу, возможно, никто никогда не увидит и не оценит по достоинству? Ради чего тогда стараться и с таким тщанием прорисовывать черты лица едва знакомого человека, с которым ты толком даже и не успел еще подружиться?

В этот момент в дверь позвонили. Вита стрелой промчалась открывать. Судя по ее скорости и ловкости, она наверняка еще и спортом каким-нибудь занималась – гимнастикой, к примеру, или легкой атлетикой… Первой перепуганной мыслью, пришедшей в мою голову, было спрятаться. Под кровать. Да уж, переполошилась, так переполошилась…

Пометавшись по комнате, я наконец решила, что самое подходящее место для отведения от меня подозрений – у окна. Отвернувшись к окну и приняв невинный вид, я замерла, ожидая, когда Дрозд войдет в комнату и воскликнет что-то типа: «О, вот это сюрприз!»

– О, а мы тебя у кафе ждали! – воскликнула Дина за моей спиной.

Это мне показалось или я в самом деле превратилась в ледяную статую, лишенную возможности пошевелиться? Динин голос убивал меня, превращал мое сердце в бездушную ледышку, как сердце Кая – прикосновения Снежной Королевы. У меня сразу пропадало всякое желание дружить. Да что там… мне жить не хотелось!

И, что самое обидное в этой ситуации, у меня сами собой покатились слезы. Я по-прежнему стояла лицом к окну, и слезы, одна за другой, скатывались и скатывались из моих глаз. Одна из них закатилась в уголок губ, и я тут же почувствовала ее солоноватый вкус. Где бы я ни появилась, Дина следовала за мной, словно хвост.

– Ворон считаешь? – весело спросил Дрозд, подходя ко мне, но, увидев слезы, обеспокоенно спросил: – Ну что опять случилось? Что это за бусинки? – Он ласково вытер слезы с моего лица и – о боже! – прижал меня к себе. Я замерла, словно воробушек, согретый в ладонях, в нос ударил аромат мужской туалетной воды, который прежде я лишь слегка угадывала в воздухе. Я стояла, уткнувшись носом в плечо Дрозда, и жадно вдыхала этот будоражащий запах, стараясь запомнить его надолго, унести с собой. Про слезы я и думать забыла.

– А мы тебя ждали-ждали… – снова завела свою волынку Дина и добавила жалобно: – Я насквозь продрогла!

«Ну ты еще заплачь! – ожесточенно подумала я про себя. – Лишь бы Дрозд и тебя так обнял!» Впрочем, хорошенького понемножку. Я легонько высвободилась из объятий Дрозда и взглянула на Дину, ожидая встретить ее завистливый взгляд. Но нет. Ничего подобного. Дина уселась на стол Дрозда – прямо на его рисунки! – закинув ногу на ногу, так что ее и без того короткая юбка задралась чуть не до бедра, и смотрела на меня с равнодушным любопытством, если такое возможно. Ее взгляд был и холоден и в то же время заинтересован. Наверное, так смотрит ученый на жертву эксперимента.

– Ты почему к кафе не пришла? – спросил меня Дрозд.

– А… зачем? – тупо спросила я.

– Мы думали все втроем погулять! – объяснил Дрозд.

– Надо было предупреждать, – насупилась я. – Я же не знала.