— Так ты ее знал?

Гаврила тут же перестал смеяться.

— Кого?

— Ее! Эту Лиду Ревнивцеву!

— Нет, я же тебе уже говорил.

— Но ты только что так сказал…

— Как? Ну, как я сказал?

Катя вздохнула. Муженек ведет себя подозрительно, что и говорить. Но не подозревать же ей родного мужа в убийстве девушки? Этак они и вовсе рассорятся навек. И все же червячок сомнения продолжал точить ее душу. Убийство произошло вчера ночью, а ночью ее муж как раз отсутствовал. Машину он не брал, Катя проверяла. Значит, далеко от дома уйти муж не мог. Максимум километра три, ну, пять. А убийство произошло как раз неподалеку от их дома в лесу. Муж вполне мог туда забрести. И…

На этом месте Катя решительно оборвала свои мысли как невозможные. Если дать волю фантазии, то она сейчас додумается до того, что это ее Гаврила убил Лиду Ревнивцеву. А это полная чушь! Ее Гаврила и мухи не обидит. Во всяком случае, на убийство, и тем более убийство женщины, он решительно не способен. Но тут же Кате невольно пришло на память лицо Гаврилы вчера вечером, когда он приревновал ее к Ване. У Гаврилы было такое лицо… словно он хотел ее ударить или даже чего похуже. Вдруг он и впрямь способен на убийство из ревности?

Но тут же Катя напомнила себе, что жена Гавриле она, а не какая-то там Лида. И стало быть, ревновать Гаврила мог только ее — Катю. И стало быть, убивать из ревности тоже мог только опять же Катю. Мысль о том, что взбешенный ее мнимым предательством Гаврила выбежал из дома, чтобы остудиться на свежем воздухе, столкнулся в лесу с Лидой и убил ее, чтобы выместить свою злость на случайном объекте, Катя тоже отмела.

Ее Гаврила не убийца! И довольно об этом.

Катя потянула носом теплый воздух с кухни и спросила:

— А у нас есть что-нибудь пожевать?

— Да! — спохватился Гаврила. — Конечно, есть. Я приготовил для нас ужин!

— Ты?

Удивление ее можно было понять. Обычно, да не обычно, а попросту всегда у них готовила Катюша. Точно так же, как только она мыла посуду, прибирала в доме, стирала, гладила, вытирала пыль… и много чего еще делала. Что же делал ее муж? О, Гаврила с самого начала поставил вопрос ребром. Вся работа по дому — это женские дела, он их не касается. На нем мужская работа — двор, сад, огород. А самое главное, добыча дичи и рыбы. Гаврила намеревался стать заядлым охотником. Даже ружья собирался приобрести, а пока ходил на тихую охоту, грибную, или рыбалку.

Но так как на дворе была поздняя осень, грибов и рыбы уже не было, а ружья у Гаврилы еще не было, то добычу он пока что только планировал приносить в следующем году, когда он бы оставался в лесу неделями. Впрочем, Катюше ходить в лес тоже не возбранялось. На нее мужем была возложена ответственная миссия по сбору и заготовке на зиму клюквы, морошки, черники и других лесных ягод, чего Катюша делать, надо сказать, совсем не любила.

В платке и плотной одежде душно, а расстегнуться нельзя. Комары и так назойливо пищат над ухом, прочая мошка норовит забраться поближе к коже. Спрей помогает лишь на какое-то время, потом насекомые то ли привыкают к его запаху, то ли их становится так много, что им уже все равно, но после сбора ягод из лесу Катя всегда приходила такой искусанной, что самой себя жалко становилось. То ли дело — поиск грибов… Гуляешь, ветерок тебя обдувает со всех сторон, комарам за тобой не угнаться. А если какой особо наглый и подлетит, то всегда можно шугануть его веткой, руки-то почти всегда свободны. Но грибы Гаврила планировал собирать без нее.

— Ты меня только тормозить будешь.

В общем, распределение обязанностей получалось какое-то неравномерное, но Гаврилу все устраивало. Он сам сказал так Катюше. Ну а мнения самой Кати ему и в голову не пришло спросить. Может, окажись на месте Катюши более бойкая девушка, она бы и сама Гавриле озвучила то, что он свалил на нее все заботы по дому, а сам ограничился присмотром за шиншиллами. Вернее, даже присмотром за присмотром за шиншиллами. Гаврила сразу же после покупки шиншилл планировал нанять и человека, чтобы тот ухаживал за зверьками. И вроде как даже обронил фразу, что человек такой у него уже на примете имеется. Катя их нового работника еще не видела, но чужую рабочую спецовку в прихожей наблюдала и сегодня. А вот вчерашние облепленные грязью ботинки оттуда куда-то исчезли.

И Катя спросила у мужа:

— Скажи, а чьи ботинки я видела в прихожей вчера?

— Что?

Муж выглядел рассеянным. Но вопрос Кати его встревожил.

— Ботинки?

— Да, мужские грязные ботинки.

— Ах, мужские… Наверное, работника.

— Ты нанял человека?

— Я же тебе говорил.

«Ничего ты мне не говорил, — хотела крикнуть ему в лицо Катя. — Сказал, что собираешься. А что нанял и что этот человек уже был у нас, ничего не говорил». Если бы Катя вчера вечером знала, чьи ботинки находятся в прихожей, она бы не испытала приступа панического ужаса, когда во время уборки обнаружила следы присутствия в доме постороннего мужчины.

Но она сдержала свой порыв и лишь произнесла:

— Ну, хорошо, что нанял.

В общем, работой Гаврила был не обременен, но это не мешало ему спокойно наблюдать за тем, как жена хлопочет по дому, а самому валять дурака. Однако сейчас он расстарался. Ужин для них приготовил. И у Кати даже закралась в голову мысль: а не повторить ли ей ссору с мужем? Не прямо сейчас, а так… недельку спустя.

Но сейчас Катюша была так рада чудом восстановленному домашнему миру, что ей хотелось только одного — сидеть рядом с Гаврилой и радоваться тому, что человек, которого она полюбила, вновь вернулся к ней.

Что до самого ужина, то он оказался совсем не так уж плох, Гаврила запек на ужин курицу. Вниз он поставил большую миску с водой, благодаря которой курица получилась очень сочной.

— Можно еще миску с пивом ставить, — сказал он, обгладывая куриную ножку. — Тогда курица душистой получится. А можно бутылку с пивом прямо в курицу засунуть.

— Как? Прямо в курицу?

— Ну да. Открыть осторожно бутылку, чтобы пена не шла, и сунуть.

— Только помыть бутылку снаружи придется в таком случае, — добавила практичная Катя.

Но Гавриле ее комментарии к его рецепту не понравились.

— Вечно эти ваши бабские штучки, — фыркнул он. — Бутылку мыть… Зачем?

— Так ведь грязная же!

— Курица жариться будет, все микробы все равно сдохнут.

— А клей? А этикетка?

В ответ Гаврила обозвал ее занудой, потом поцеловал и вышел, предоставив Кате убирать со стола и мыть посуду одной. Похоже, убедившись, что его жена никуда от него не делась, Гаврила стремительно возвращался к своему прежнему амплуа собственника и феодала.