Катька хоть и худая, но все же старше и мощнее меня. Отпихивает меня здоровым плечом от двери и глядит в замок.

- Нихринаж себе! – восклицает. Ошарашенный взгляд на меня, а затем снова на дверь.

А Руслан, видимо увидев тень в глазке, начинает трясти и дергать нашу хлипенькую дээспэшную створку.

- Открой, сказал! Настя, открой!!!

- Сластен, ты что у него денег спи.. своровала? Ты хоть знаешь кто это?!

Катька зеленеет на глазах и хватается за сердце.

- Ничего я у этого козла не воровала, - буркаю я обиженно. – Не обращай внимания.

- Сластен, он пушку д-достал… - заикаясь произносит Катюха.

Блин! Вот это попадос… сейчас замок отстрелит, а потом бабка мне башку отвертит! Где я возьму новый замок? Слесаря вызывать? Ну уж нет…

Отталкиваю Катьку, выхожу в подъезд. Тут же впечатываюсь в твердое, точно гранит тело. В руках его пистолет с глушаком. Смотрю и отшатываюсь.

- Убери! – требую.

Бадоев поспешно убирает оружие в кобуру, прячет его под пальто. Так-то лучше.

- Чего тебе?!

- Насть. Я растерялся. Тупо себя повел! Но и ты тоже хороша. Где гарантия, что это мой ребенок?!

Смотрю на него, как на идиота.

- Какие гарантии ты с меня спрашиваешь, когда вы вдвоем пежите меня почем зря?! Откуда я знаю, чей это ребенок! – стараюсь говорить тихо, ибо за соседскими дверями притаились любопытные замерзшие уши.

- Вот видишь! Ты сама не знаешь. А на меня повесить хочешь!

- Да ничего я не хочу! Просто уйди, Руслан. Оставь меня в покое!

- Это еще раз доказывает, что ребенок не мой. Был бы мой, ты бы сейчас из кожи вон вылезла, чтобы убедить меня.

Да с чего бы мне это делать? И как я ему доказывать буду? Каким образом?

- Ничего я не собираюсь доказывать. Оставьте меня в покое! Повторяю. И ты, и Громов. Оба уйдите из моей жизни!

- Я уйду. Но только чтобы ты подумала. И решение приняла. Чужой ребенок мне не нужен. Если бы ты со мной поехала, вопросов бы не было.

Разворачиваюсь. Закрываю дверь с размаху. С потолка сыплется штукатурка.

- Озверела что ли? – Катюшка цепко берет меня под локоток – А ну рассказывай, что там за ребенок?! И почему бандит позволяет тебе так с ним разговаривать? Во что ты влипла?

В очередное дерьмище я влипла. Во что еще?!

Замачиваю тест прямо при Катьке.

- Них… себе! – смотрит она, как проявляются две четкие жирные полоски. – Вот это залет, Настька!

- Залет… - подтверждаю я.

Снова потрясение. Хоть и видела уже результат на дорогом электронном тесте.

- От Бадоева, Насть?! Ты от него залететь умудрилась? – глаза Катьки загораются неестественным блеском. – Но это же потрясающе! Родишь и денег с него сосать будешь!

- Или кое-что другое – буркаю. – Сосать. Именно. Буду. Тьфу ты! Что же так хреново-то а?

- А че не от него? – догадывается кузина.

- Не знаю.                     

- В смысле ты не знаешь? Ты не только с ним спала?

Смотрю молча на Катьку. Если бы ты только знала сестренка… Интересно стала бы общаться после, если бы узнала, что сплю я исключительно с двоими? Причем одновременно.

- А с кем еще?! – разгорается глаз подруги еще сильнее.

И тут снова стук в дверь. Оглушительный. Такой, что не только штукатурка падает. Но еще и лыжи старые с антресоли грохаются.

- Настя! Это ты упала?! – разносится эхом рычание по подъезду.

Э-э-э… ну почти я. Потому что голос этот принадлежит ни кому иному, как Громову!

– Открой немедленно, Настя!!!

Вот интересно, если это грохнулась я, то по логике вещей, как должна ему со всех ног открывать? А ведь ректор еще. А ума… Или он так переволновался?

Тут же оживает городской телефон, старый, висящий на стене, больше для антуражу, чем для пользы. Ну еще и другие бабки нашей названивают, обсудить цены на сахар в ближайшем магазине.

- Насть, тебя! – Катька зовет меня к трубке. – Я открою.

- Не смей! – ору ей в след.

Все происходящее более всего сейчас напоминает дурацкую комедию абсурда.

Катька останавливается в полуметре от сотрясающейся двери.

- Второй что ли твой? – она сегодня просто мегадогадлива.

Именно. Вот и второй папаша нагрянул.

- Але? – удивляюсь в трубку.

- Настена, тарься быстрее! – шепчет в трубку баба Зина, наша уборщица в кафетерии.

Мы сдружились с ней за этот месяц, и она даже не поленилась разузнать мой городской номер, который я только в отделе кадров университета и оставляла. Ну конечно, свой сотовый оставила на работе, когда убегала от этой парочки.

- Ой, ректор, злой на тебя, Настен. Собака сутулая, кофе твоЁ разорвал всЁ, посуду побил, ох я замудохалась все прибирать. Матерился, точно урка в каталажке. А еще студентов своих отмудохал на паре. Жаловались, бедолаги! Не знаю, что ты ему сделала, но он взял ножик, и с глазами как у маньяка помыкался к машине. Ой, смотри, доча, как бы не вздрючил тебя…

Далее я не слушаю простую неграмотную речь бабы Зины. Ибо…

- Здрасьте, ой, это вы?! – Катька глупо улыбается стоящему на пороге, злому как тысяча чертей, Демиду.

Глаза его налились кровью, руки согнуты в кулаки. Ножа слава Богу, нигде не видно. Я порываюсь двинуться с места, но все, что могу сделать, это лишь раскрыть рот в изумлении, когда на ректора Университета, самого Громова, несется танком бабушка Кати. Еще и с ведром воды наперевес.

- А штоб вас всех разодрало етитьтвоюналево! – орет она, и с размаху окатывает разгоряченного ректора из ведра. – Ходють тут всякие! Имущество мое ломают! Сталина на вас!

- Ой-йё… - только и успеваю подумать перед тем, как в животе и правда что-то заколет.

- Какой аборт, Настен, ты с дуба рухнула? – Катька сотрясает пакетом в котором… а впрочем все по порядку.

Думаете, этот безумный день закончился после того, как баба Зина спустила на Громова всех собак? И облила его водой? О, нет! Как бы не так!

Громова-то она нейтрализовала, впрочем, потом заставив нас с Катькой вытирать полы, а вот Бадоев приперся обратно, точно ему медом тут намазано. Я закрылась у себя в комнатке, осмыслять все произошедшее, а Катька не стала рисковать терпением криминального банди… бизнесмена, и сама вышла на тропу переговоров с ним.

Вернулась она не с пустыми руками. А с трофеем. Тем самым пакетом, плотно набитым фруктами, деликатесами, и как вишенка на торте, отдельно сверху красовалась большая упаковка витаминов для беременных. Самых дорогих. От ценника мне плохо стало. Бадоев, видимо с перепугу забыл его убрать, ну или вообще не заморачивается подобными вещами.