Марка все не было. Я уже начала нервничать и беспокоиться. Гнала от себя тревожные мысли, непрестанно повторяя, что у королевского мага в любой момент могут возникнуть неотложные дела. Но гадкое ощущение нет-нет, а царапало душу.

– Ты опять перестала есть, Дамочка, – заметил как-то Док. – Смотри, отощаешь совсем, и будет твой Грен испытывать не желание, а жалость.

– Что-то давно его не видно, – осторожно высказала я свои опасения. – Вдруг ему надоело играть в благодетеля?

– Не дури, – резко бросил Питерс. – Я видел, как ты неслась к нему на свидания и какой счастливой с них возвращалась. Так что можешь не рассказывать, будто вы там в карты играли или о поэзии беседовали, все равно не поверю. Не слишком уж ты и обманула Андерса.

Я покраснела и упрямо возразила:

– Но он не приезжает. Вот уже девятый день.

– Мало ли какие дела у него в столице, Дамочка. Человек он занятой, наверное, вырваться не может. Ты еще немного обожди.

Слова Дока меня успокоили, тем более, что я сама оправдывала отсутствие Марка занятостью. А на следующий день приехал Двин.

Он с беспокойством вглядывался в мое лицо, а потом спросил:

– Тиа, что происходит? Ты опять похудела, осунулась. У тебя печальный взгляд. Тебя кто-то обижает? Я зря плачу этому охраннику?

– Нет, что ты, – через силу улыбнулась я. – Я просто устала.

Похоже, Двин вовсе не удовлетворился таким объяснением, но дальше приставать с расспросами не стал. Предложил мне перекусить, а сам сел напротив и не сводил с меня тоскливого взгляда.

– Двин, я не могу есть, когда ты так на меня смотришь.

– Прости, – он отвел глаза. – Скажи, а Марк Грент все еще навещает тебя?

– Был десять дней назад, – стараясь казаться равнодушной, ответила я. – А что?

– Да так, – неопределенно ответил Двин. – Я слышал, будто он собрался отдохнуть. Вроде бы уезжает на какой-то курорт. В столице сейчас все спокойно, его помощь королю не нужна, вот он и решил воспользоваться представившейся возможностью.

Вот, значит, как. Я наивно полагала, будто Марк занят государственными делами, а он тем временем готовился к отбытию в какое-нибудь милое местечко в компании Маргариты.

Должно быть, эмоции отразились на моем лице, потому что Двин взял меня за руку и встревожено спросил:

– Тиа, есть что-то, чего я не знаю? Зачем приезжал Марк? Что он тебе пообещал?

– Ничего, – ответила я. – Он мне ничего не обещал.

И с внезапной горечью осознала, что так оно и было. Марк не обещал мне ничего, кроме трех дней в постели после того, как я окажусь на воле. Но до этого, во-первых, было далеко, а во-вторых, короткая вспышка страсти не накладывала никаких обязательств. Марк вполне мог провести несколько дней со мной, а потом вернуться к Маргарите. Должно быть, такой расклад даже польстил бы его самолюбию. А навещать меня в лагере и баловать передачами он обещаний не давал. Я сама невесть с чего решила, что теперь он будет посещать меня часто. Вероятно, у него просто имелось свободное время или же дела где-то неподалеку, вот он и навестил меня. Или, как я и предположила в самый первый раз, Марк приехал насладиться моим унижением, а потом ему показалось забавным поступить со мной так же, как некогда поступил мой отец с ним – внушить ложную надежду, а потом макнуть в грязь.

Внезапно припомнилось отошедшее было на второй план предательство Гарта. Если уж мой бывший жених и моя подруга смогли нанести мне удар в спину, то как я могла ожидать сочувствия и заботы от своего врага? Похоже, пребывание в лагере не лучшим образом повлияло на мои умственные способности, раз я решила, будто могу доверять Марку Грену.

Двин, утешая, обнял меня и принялся поглаживать по спине. Я расслабилась в теплых уютных объятиях, прижалась щекой к его груди, шмыгнула носом и постаралась не разрыдаться. Он и так слишком расстраивался, видя меня исхудавшей, утомленной, в лагерной робе. Ни к чему мучить его моими слезами.

Вот Двин слегка сжал мое плечо, ободряя, его губы прикоснулись к моим волосам. Я напряглась. А друг детства прижимал меня к себе все теснее.

– Двин, – звенящим голосом произнесла я, – Двин, не надо.

– Прости, – глухо сказал он, но руки не разжал. – Я не хотел тебя пугать. Я просто забылся.

– Это ты прости, – горько ответила я. – Но ты мне как брат. Я думала, ты знаешь.

– Знаю. И всегда был уверен, что люблю тебя как сестру. Тиа, я не знаю, что на меня нашло. Давай забудем.

– О чем? – спросила я удивленным голосом. – Ничего ведь не было.

Двин рассмеялся и подхватил меня на руки.

– Я люблю тебя, сестренка, – сказал он и чмокнул меня в нос.

А я с облегчением отметила, что в устремленном на меня взгляде была нежность, но не желание.

На сей раз передача меня даже не заинтересовала. Аппетита не было, вид продуктов вызывал тошноту.

– Разберите, – устало бросила я Мышке и Нетке, а сама легла на койку и отвернулась к стене.

Поступи так кто иной на моем месте, о подобном проступке тут же узнал бы Лютый, и несчастной досталось бы минимум пять плетей. Но меня надежно защищало золото, позвякивающее сейчас в карманах начальника охраны. Я слышала за спиной писки и повизгивания, негромкую ругань, но мне не было до шума никакого дела. Хотелось уснуть крепко-крепко, забыться и забыть о Марке Грене. Внезапно койка прогнулась под чужим весом. Нехотя я подняла голову, ожидая увидеть Мышку, но рядом сидела Линда.

– Дамочка, – прошелестела она, – можно, я возьму это?

Меня охватило раздражение. Линда с ее тихим голоском показалась мне противной. От нее пахло цветочным мылом – не иначе подарок Лютого, изредка жаловавшего своим подружкам разные мелочи – и этот запах, нерезкий и даже приятный, отчего-то вызвал у меня приступ головной боли. На упаковку, что девушка держала в руках, я бросила косой взгляд и буркнула:

– Бери, что хочешь, только оставь меня в покое.

Линда внимательно на меня посмотрела, будто желала что-то сказать, но только поблагодарила и встала с койки. Я вновь уткнулась в подушку, но спокойно полежать мне не дали. На плечо опустилась горячая рука, а хрипловатый голос Красотки прошептал в ухо:

– Чего хотела эта девка?

– Еды, – отозвалась я. – Не то печенья, не то конфет. Как и все прочие.

– Дамочка, – шепот стал еще тише, – она подлизывается к тебе, разве ты не понимаешь? Хочет подружиться, чтобы ты только с ней делилась. Уж я-то ее насквозь вижу. Подлиза и притвора, вот кто она такая. Хорошо, что ты ее послала. Скажи, а сама-то ты чего такая грустная?

Мне стало мерзко. От мелких склок и выяснений отношений, подстав и наушничества затошнило физически. Я грубо отбросила руку Красотки, рывком села на постели и окликнула Нетку: