Клаус кивнул со всей серьезностью:

– О, да, аллергия – это аргумент. Но у тебя нет аллергии, и теперь, когда ты сама можешь принимать решения, почему бы не завести собаку?

– Вот и наш участковый тоже спрашивает, почему бы не завести, – под нос себе пробормотала Люся.

Клаус взглянул вопросительно.

– Я говорю, что если заведу, то сторожевую, – объяснила Люся.

– Сторожевая собака требует дрессировки, тебе придется ходить с ней на занятия, нанимать тренера, – пустился в объяснения Клаус.

Люся бросила взгляд на часы на стене – старые ходики с кукушкой стояли. Надо бы починить, да все некогда. Клаус заметил. Принял на свой счет, опустил голову, скомкал салфетку, постучал пальцами по столу.

– Я не об этом хотел поговорить. – Он как будто оправдывался, и Люсе стало его жаль. Нелепый получился разговор. Она знала, что нравится Клаусу, да и он ей нравился, может, не совсем так, как ему хотелось бы, но она думала, что со временем привыкнет к нему, говорят же: стерпится – слюбится. И тут же будто внутри сжалось что-то, то ли испуганно, то ли радостно. Предчувствие?

Она заставила себя внимательно посмотреть на Клауса, заглянуть ему в глаза, попытаться прочесть в них – что прочесть? Гость вспыхнул, потянулся к ней, прямо весь надеждой переполнился.

– Людмила, я так долго готовился к нашей встрече! – жарко зашептал он. Вскочил, пододвинул стул ближе к ней. Сел, взял за руку.

– Я много думал, но когда увидел тебя, совсем потерял голову. Наверно, я кажусь тебе смешным, прошу, не смейся, выслушай. Когда ты была в Германии, я пообещал, что не буду говорить о чувствах, как ты и просила. Ты обещала подумать. И вот – я здесь, с тобой, в твоем доме. И, мне кажется, я уже могу спросить… попросить… – Он запнулся и опустил голову, явно подыскивая слова, волновался. Люся молча ждала, не пытаясь ему помочь.

«Все-таки я сволочь малодушная! Ведь знаю, что влюблен в меня… ладно, может, не влюблен, просто нравлюсь. Сидит сейчас и думает, раз я пригласила его домой, да еще на ночь глядя, значит, приняла решение. А я никакого решения не приняла! – Люся поежилась и обхватила себя руками за плечи. – Как же все сложно!»

Она стала пристально всматриваться в лицо Клауса, чем смутила его или взбудоражила еще сильнее.

– Людмила, – чуть не взмолился он, – ты очень умная девушка и не можешь не знать, что я давно испытываю к тебе чувства… – Он снова задохнулся от волнения, открыл рот и выпучил глаза, теперь он стал похож на рыбу, сходство было столь велико, что Люся прыснула, едва успев зажать рот ладонью.

Клаус поник:

– Я сейчас очень смешон, – его голос прозвучал обреченно.

Люсе стало стыдно:

– Вовсе нет! – Она вскочила, схватила тарелку, бросилась к раковине, включила воду, лишь бы что-то делать, лишь бы не отвечать на вопросы влюбленного немца.

Клаус молчал. Люся медленно обернулась. Он стоял у двери.

– Ты еще не готова к разговору, – с грустью произнес он, – мне сейчас лучше уйти.

Люся бросила тарелку, наспех вытерла руки. «Какой же он все-таки умница!» – подумала с облегчением.

– Прости, – пробормотала она, смущаясь, – мы знакомы несколько лет, и я очень уважаю тебя, как коллегу, как человека, как друга! И мне трудно представить тебя в качестве моего, хм… парня. – Прозвучало так, будто она оправдывалась.

– Я вызову такси, – сказал он вместо ответа.

– Уезжать необязательно. – Она чуть не укусила себя за язык, ну что за несвоевременная вежливость!

Он тут же весь как будто подобрался, взгляд стал цепким, вопрошающим.

«О, нет!»

– Переночуешь в кабинете, – произнесла она на выдохе.

Он замер, как будто прислушиваясь к ее мыслям. Прошло несколько долгих секунд.

– О, спасибо! Но завтра с утра у меня работа, встречи. Боюсь опоздать. – Он неловко поклонился и вышел из кухни.

Люся, потихоньку чертыхаясь, отправилась следом.

– Я могу отвезти тебя к ближайшему метро. – Она очень надеялась, что Клаус откажется.

В этот момент гость уселся на стульчик в прихожей и сунул было ногу в правый ботинок.

– Donnerwetter! – вдруг выкрикнул Клаус.

Люся вздрогнула и уставилась на гостя, тот подхватил ботинок и заглянул внутрь, как будто принюхиваясь. Люся почти сразу уловила знакомый запашок.

– Базиль! Ах ты, пакостник! – крикнула она, оглядываясь. Кот не показался.

– Клаус, извини, пожалуйста, – Люся схватилась за его ботинок, – позволь, я сейчас все исправлю!

На немца было больно смотреть. Он чуть не плакал.

Приправляя русские слова немецкими ругательствами, он бормотал о мерзких животных, о недопустимости совместного проживания человека и кошки, об испорченных ботинках, а ведь он совсем недавно заказал их у хорошего мастера… Люся слушала краем уха, вычищая испорченную обувь от экскрементов мстительного Базильки. Кот пометил оба ботинка и теперь где-то прятался, знал, что за подобную выходку ему влетит.

Люся тщательно мыла сделанные на заказ ботинки, под причитания и ругательства Клауса. Она не пыталась оправдывать кота, она сочувствовала гостю, ей было неловко, но в то же время приходилось сдерживаться, чтоб не расхохотаться.

Пока она пыталась уничтожить характерный запах, Клаус вызвал такси. Люся всполошилась:

– Надо высушить, подожди немного.

Немец был непреклонен. Он молча обул мокрые ботинки, сухо простился и направился к поджидавшей машине. Люся побежала открывать калитку.

– Извини. – Она протянула руку Клаусу, он, не глядя, быстро пожал ее и нырнул на заднее сиденье такси.

– Как неловко получилось, – прошептала она вслед огонькам отъезжающей машины и вернулась в дом.

Барсик встретил ее в прихожей как ни в чем не бывало. Потерся об ноги, «включил мурчалку».

Люся подхватила его на руки:

– Ах ты морда! Ты зачем же гостя обидел, а? – Она потеребила ему загривок, провела ладонью по морде. – Ведь он хороший человек, он мой друг, понимаешь?

Кот жмурился и мурчал.

– Понятно, он тебе не понравился, и ты его выставил, да? – Люся отнесла кота на кухню и усадила на подоконник. Она убрала со стола, уселась с чашкой чая у окна.

– Интересно, ты дома позволяешь себе подобные выходки? – спросила она у кота. Тот повел ухом. Пойди, пойми его, о чем он думает.

«Надо бы изучить повадки котов, а то вот так держишь у себя животное и совершенно не представляешь, чего от него ожидать».

– Все-таки хорошо, что Клаус уехал, – призналась Люся Барсику, – я все время чувствовала себя по-идиотски, честное слово. Он действительно очень хороший человек, но мы такие разные. Знаешь, я тебя лучше понимаю, хоть ты и кот…