Виталий пошел за ней до калитки, упрямо тащил пакет с продуктами: «Куда нам столько, не съедим же», – бормотал он, уговаривая ее принять подарок.

– Катерину Николаевну угостите, – Люся взяла пакет, – спасибо… и возвращайтесь в дом.

Она зашагала прочь, чувствуя спиной его взгляд.

У самого дома ее осветили фары полицейской машины. Она оступилась и попала ногой в лужу, чертыхнулась. В пакете звякнули банки.

– Людмила Александровна! – Послышался хруст гравия под уверенными шагами лейтенанта полиции Скворца.

– Добрый вечер, – он перехватил у нее пакет, – поздновато гуляете.

«Можно подумать, это ваше дело», – мысленно огрызнулась Люся.

– В гостях была, – ответила вслух.

– Что ж хозяева не проводили? – допытывался лейтенант.

– Не захотела. – Люся, сама не понимая почему, начала испытывать раздражение.

Они остановились у ее дома. Люся достала ключи. Лейтенант ждал.

– Спасибо за помощь, – она взяла у лейтенанта пакет, – спокойного дежурства.

– Благодарю. У меня вопросик. – Этот его «вопросик» вызвал в ней еще большее возмущение, терпеть не могла уменьшительные «ножки, платьюшки, книжечки, кушаньки, вопросики…».

– Я вас слушаю?

– Как вы относитесь к театру?

«Сразил наповал!»

– Хорошо отношусь, – осторожно ответила она.

– У меня есть билеты на премьеру, очень модный режиссер, – выпалил лейтенант.

– Вы приглашаете меня на свидание? – удивилась Люся.

Скворец замялся, переминаясь с ноги на ногу.

– Как вам нравится, так и думайте, – выдохнул он.

«И что делать? Отказать – обидится. Согласиться – решит, что мы встречаемся, еще хуже!»

– Я могу сходить с вами в театр, как с хорошим знакомым, по-приятельски, – предложила она.

Скворец засопел обиженно, но согласился.

– Спокойного дежурства. – Люся не торопилась отпирать калитку. Лейтенант понял, кажется, кивнул – «доброй ночи» и отступил к машине. Люся проскользнула к себе во двор и с замиранием сердца прислушалась к звукам отъезжающего автомобиля.

Скворец заехал за ней на собственном автомобиле.

Люся надела единственное подходящее платье, купленное недавно по случаю, изящные туфли на шпильке – ничего особенного, но едва она вышла из калитки, лейтенант замер и потерял дар речи. Люся вспомнила, что так и не узнала его имя: А.В. – Александр или Андрей?

– Как вас зовут, товарищ лейтенант? – «Отомри», захотелось сказать. Он словно прочитал ее мысли:

– Артем Владимирович, просто Артем…

В салоне остро пахло парикмахерской. Лейтенант пыжился и прел в новом костюме. Он старательно выполнял ритуал, подсмотренный в кино: открыл перед Люсей дверцу, усадил, закрыл, потоптался. Люся усмехнулась – вспомнил про цветы. Букет на заднем сиденье. Лейтенант наконец уселся на водительское сиденье развернулся назад и ухитрился-таки вручить Люсе букет торжественных роз в целлофановом кульке. Люся поблагодарила сдержанно, чуть не порвала колготки длинными стеблями, пристроила букет на коленях и поняла, что поездка ожидается та еще.

«Если что, вызову такси и сбегу», – решила Люся.

– Я вообще-то больше люблю кино, – смущенно признался Артем. – Но не знал, какие вы фильмы предпочитаете. А у напарника жена на театре помешана, он мне и посоветовал, что такую девушку, как вы, надо в театр пригласить…

– Понятно, – натянуто улыбнулась Люся, пытаясь справиться с колючим букетом на коленях.

– Она и билеты достала, – продолжал лейтенант.

Люся не выдержала и переложила букет назад. Лейтенант лишь покосился молча. Ей показалось, что он как будто обиделся. Губы надул.

«Как ребенок, – подумала она, – на подоле затяжки останутся, испорчено платье».

И театр был из самых именитых, и режиссер – из самых нашумевших, и пьеса, и ее автор были хорошо известны, но Люся, как ни старалась, не узнавала ни героев, ни сюжет, ни действие.

Чем руководствовался режиссер, исказив первоисточник до неузнаваемости, она не понимала.

Во время первого действия она еще старалась вникнуть в «гениальный замысел», но после антракта и буфета в зал возвращаться уже не хотелось. Артем робко спросил:

– Ну как вам?

– Для меня слишком экспериментально, – вздохнула Люся.

Он вдруг обрадовался:

– А я совсем ничего не понял, зрителей разглядывал, следил за выражениями лиц – неужели я один такой дурак тут.

– И как?

Артем усмехнулся:

– Не один! Некоторые спали, кто-то в телефон уткнулся, шептались или тупили откровенно.

Люсе было жаль потраченного времени. Можно было действительно сходить в кино, посмотреть хороший фильм или выбрать спектакль, но вместо этого она должна терпеть бред со сцены, за что?

Во время второго действия она поглядывала на клюющего носом Артема и завидовала. «Эх, если бы умела вот так засыпать в любом положении, среди шума, толпы, в самом неподходящем месте… какой полезный навык. Интересно, этому можно научиться?»

– Артем, послушайте, – прошептала она, тронув лейтенанта за плечо, он вздрогнул и мгновенно открыл глаза, уставившись на нее осоловело, осмысленное выражение появлялось постепенно. – Артем, если ни вам, ни мне не нравится спектакль, давайте просто уйдем?

Он кивнул и поднялся со своего места. Люся услышала, как он извиняется, протискиваясь к проходу, и пошла за ним.

– Может, посидим в кафе? – робко предложил лейтенант.

Не могла же она отказать ему. Хотя так и подмывало воспользоваться приложением и вызвать такси.

Вместо такси она покорно побрела за ним в ближайший ресторанчик. За столом он расспрашивал ее о работе, пытался шутить, рассказывал жутковатые истории из полицейской практики.

Кажется, Скворец так и не понял, чем она занимается. Она невпопад улыбалась его шуткам, от специфического полицейского юмора ее коробило, да и не слушала она Артема. Сидела напротив, болтала ложкой в чашке с кофе и думала о Базиле и его хозяевах.

Прошло уже несколько дней, а Виталий так и не позвонил, и кот не приходил, что странно.

Отчаявшись завоевать сердце Люси, лейтенант, вздыхая и обиженно надув щеки, отвез ее домой. У самой калитки не выдержал все-таки, обхватил за талию, потянулся губами: «Что ж ты недотрога такая», – зашептал страстно. Люся от неожиданности рассмеялась, оттолкнула лейтенанта и попыталась в темноте быстро открыть калитку. Но что-то пошло не так, сработала охранная сигнализация, калитку заклинило окончательно.