Что-то я в последнее время думаю только о трех вещах: бесконечных проблемах, деньгах и моем затянувшемся воздержании.

Смотрю на грустных моделей, на лицах которых застыли улыбчивые маски, за которыми нет ровным счетом ничего. Цокаю языком и спрашиваю:

– Устали, наверно?

– Нет! – испуганно мотает головой одна девчонка.

Таращится на меня так, будто я ее сейчас сожру без соуса и приправ. От этого становится немного тошно. Господи, неужели я стал такой тиран и деспот?

– Да сам вижу, что устали. Который час на каблуках скачете, сил нет у обеих, небось. Да и время обеденное, а мы с вами завтракали, когда все приличные люди еще спали. Как насчет перекусить?

Девчонки смотрят на меня недоверчиво, будто выискивают признаки болезни на моем невинном лице. Переглядываются, и одна из них неуверенно произносит:

– Дима, ты ли это?

Я только улыбаюсь, не зная, что на это ответить.

Всё-таки эта коза Васнецова задела меня. И теперь я, как послушный заинька, жажду накормить оголодавших моделечек. Тьфу, блин.

– Оль, сбегай за пирожными в бар, – кричу ассистентке. – Выбери что покрасивше и чтобы крема побольше было!

– Но зачем? – смеется она.

– Будем чудить, – подмигиваю я.

Несколько минут спустя Оля приносит огромный поднос с капкейками, эклерами, зефиром, чашечками кофе. Я придвигаю все это великолепие к моделям и умилительно наблюдаю, как они с аппетитом поглощают пирожные. Уминают за обе щеки, и их лица постепенно расслабляются, добреют. Колоссальная перемена, если честно. Почему я раньше этого не делал?

Мне хочется похулиганить, и я беру пальцем крем с капкейка и размазываю его по носику одной модели. Настя в изумлении распахивает глаза и рот, замерев в смешной позе с надкусанным эклером в руках. Смотрит на меня, как на душевнобольного. Выглядит так забавно в этом пышном свадебном платье, измазанная кремом, что я смеюсь и быстро щелкаю камерой, чтобы запечатлеть эти эмоции.

– Ди-и-и-има? – угрожающе произносит Настя.

Она тянется измазать в креме меня, я уворачиваюсь и вскакиваю с кресла.

– Давай-ка погоняйся за мной, – подмигиваю Насте, срываясь с места и держа камеру наготове.

Настя с Ксюшей одновременно летят на меня – с пирожными в руках, с криком и улюлюканьем. Мы носимся по всему залу, Оля едва успевает подсвечивать вспышками нашу беготню. Приличная фотосессия превращается в полное безобразие. Девчонки бегают за мной, путаются в платьях, спотыкаются, с хохотом падают на диван, а я только успеваю щелкать камерой на скоростном режиме съемки.

Мы ржем, как кони (ой, нет лучше не вспоминать о конях и моем недавнем позоре) и откровенно кайфуем от всего происходящего. Ловлю себя на мысли, что давно не получал такой заряд позитива на работе. Что ж, не знаю, как заказчик отнесется к такой необычной фотосессии, скину как чинные снимки, так и вот это вот всё развеселье, пусть сами выбирают.

Спустя еще час беготни, обессиленные, но счастливые, мы сидим прямо на полу, доедая зефир, довольные проделанной работой.

– Дим, к тебе там кто-то пришел, – кричит Оля, выбегая в зал с очередным подносом вкусняшек.

– Чего? – недоумеваю я, отрываясь от камеры.

– Там к тебе кто-то пришел, поговорить хочет. Очень просит спуститься на пару минут.

– Кто?

– Понятия не имею, мне Вариша сказала тебя позвать, – пожимает плечами Оля, всучивая мне в руки уже наверно пятую по счету чашку кофе за день.

– А подняться не могут? У кого там ноги отсохли?

– С тобой хотят поговорить наедине. Не выпендривайся, давай, разомнись!

– А то я тут прохлаждаюсь весь день, ага.

Возмущаюсь больше для вида, но смиренно выхожу из зала, заливаясь на ходу божественным бодрящим напитком.

Ну, кого там нелегкая принесла?

Спускаюсь в холл фотостудии, оглядываюсь по сторонам. Мне даже не надо объяснять, кто и где меня ждет, я и сам все вижу. К сожалению.

Тяжело вздыхаю и на миг возвожу глаза к потолку, поняв, кто именно пожаловал по мою душу.

* * *

Я подхожу к столику у окна, за которым сидит высокий блондин с прилизанной причёской, идеально ровным пробором, строгом черном костюме. Сажусь напротив, и какое-то время мы молча смотрим друг на друга. Пристально. Изучающе. Даже не знаю, чей взгляд более ядовитый. Молчание затягивается, и я не выдерживаю первым:

– Мы долго будем в тишине сидеть? Вроде это вы ко мне зачем-то пожаловали, а не я к вам. Вот и рассказывайте, что вам от меня надо.

– Дмитрий, вы же не идиот, – мягко улыбается Владимир Суханов. – Вы прекрасно понимаете, зачем я сюда пришел.

– Не-а, поясните, – широко ухмыляюсь я, закидывая ногу на ногу. – Если вы по поводу неоказанных фотосуслуг, то имейте в виду, что договор мы с Аней не заключали, так что и требовать от меня нечего.

– Да при чем тут фотографии, – отмахивается Суханов.

Он кривится, словно учуяв гнилостный запах под носом. Смотрит на меня неприязненно, даже не пытается скрывать свое отвращение к моей великолепной персоне. Мы с Владимиром Сухановым ни разу толком не общались. Буквально парой фраз перекинулись в день их торжества, да и все на этом. Я знал только, что он работал прокурором округа, был эдаким человеком-связью с большими амбициями и далеко идущими планами. Он был хорош, этот Суханов, но приторный до тошноты. Я таких терпеть не мог, и этого прокуроришку заранее невзлюбил.

– Я пришел для того, чтобы поговорить с вами, как со взрослым человеком. И попросить вас держаться подальше от моей невесты.

– Бывшей невесты, – тут же говорю я.

– Еще нет. Вы торопите события. Ане нужно время, чтобы принять свое новое положение, – спокойно говорит Суханов. – Я подожду столько, сколько надо.

– А если придется ждать всю жизнь? Не, ну а вдруг она решит завтра уйти в монастырь, а?

– Перестаньте паясничать, – жестко обрывает Суханов. – Я прошу вас по-хорошему оставить мою невесту в покое и больше к ней не приближаться.

– Да больно надо, – фыркаю совершенно искренне. – Нужна мне ваша амеба.

– Ну, выходит, что нужна, раз вы шатаетесь с ней по ресторанам и конюшням, – ядовито произносит Суханов, не мигая глядя на меня.

О как. Удивленно вскидываю брови. Черт, он знает? Но как? Откуда?

– Вас, Дмитрий, интересуют только мимолетные отношения и подстилки на ночь, – продолжает он тем временем. – Но Аня не такая. Она глубокая, чуткая…

– Ну не знаю, глубину пока не проверял, – не удерживаюсь от ехидного смешка.

Глаза Суханова пылают лютой ненавистью. Ай, как хорошо, обожаю вызывать яркие эмоции у трухлявых пней и ледяных глыб. Интересно, драться полезет?