Я смотрела точно перед собой, на спину Вандерии.   Поднявшись на возвышение, комендантша подняла руку, призвав присутствующих к вниманию, хотя в этом не было смысла –  итак все уже затихли и ждали, что будет.

— Боги спасли эту женщину и тех, кто помог ей бежать,  — сказала она громко, и посмотрела на меня.  — Но, увы, пребывание в Ниэраде оставило неизлечимые раны в душе  и теле Ирины. Она не сможет стать мэзой.

Зал вздохнул, как живой организм, и его сердитый взгляд  вперился сначала в Вандерию, затем в меня. Кто-то зло, шумно фыркнул. Несколько мужчин поднялись из-за столов; заверещала собака, на  лапу или хвост которой при этом наступили.

— Так она пустая?  —  услышала я издевательский мужской голос,  выделившийся среди прочих голосов звучностью и сочностью произношения. Его обладателя я, конечно, увидеть не могла: с такого расстояния присутствующие были для меня неразличимыми тенями, злыми темными тенями… Демонами.

«Боже мой, — подумала я, и сглотнула.  — Чтобы тебя черти драли, Зен!  Ты знал, что так будет!»

— А ты чего ждал?

— Декоративки всегда порченые!

— Тихо!  — повысила голос Вандерия.  — Не смейте произносить в этом зале имперские слова! Ирина не может иметь детей, но она будет служить  Утхаду, как и вы.

Смех грянул, как гром, затем посыпался град усмешек и возмущений:

— Еще одна пустышка?

— Почему Утхаду так не везет?

— Стоило ли спасать ее?

— Молчание! — рявкнула  Вандерия. Ее голос ударил хлестко, резко, как плеть, и в зале снова воцарилась тишина. — Бенко, ты перешел границу! Ты будешь наказан за свои ужасные слова. Уведите его и заприте.

Послышался шум возни.

— Жизнь каждой женщины священна, и не имеет значения, способна она быть мэзой или нет! — продолжила Вандерия. — Если кто-то из вас думает, как Бенко, то знайте: вы не достойны жить в нашей стране и не достойны молитв и заботы Великой матери.  Ирина останется жить в крепости на тех же правах, что и вы все. Что же касается мужчин, за которых она поручилась,  бывших имперцев, они тоже останутся здесь и будут подчиняться мне.

— Но нам нужна мэза!  — выкрикнул кто-то очень молодой, судя по голосу, у которого наверняка бушевали гормоны и которому мэза требовалась срочно.

— Мэза прибудет весной, как и было условлено. Утхад без внимания не оставят, не волнуйтесь.

В зале заворчали, забубнили. Злоба, рожденная острым разочарованием, утихала, успокоенная известием о том, что мэза все-таки будет, и довольно скоро, ведь весна близко.

— Я могу заботиться об Ирине, — предложил  какой-то мужчина.

— Нет, Гордан,  — возразила Вандерия. — Заботиться об Ирине будет Флана.

Более-менее успокоенный зал снова взорвался недовольством, и так и посыпались разнообразные по форме, но единые по смыслу вопросы – почему она?

— Флана нашла и спасла Ирину. Я считаю справедливым,  чтобы она и далее заботилась об Ирине. Флана, я тебя вижу.  Подойди.

Всадница вышла из самого дальнего угла. Когда она подошла ближе, я заметила, что  она выше тех мужчин, что встали. Как только девушка оказалась совсем рядом, Вандерия  ласково на нее поглядела и сказала тихо:

— Ирина, как и ты, обделена великим даром. Но ее положение хуже, чем твое, ведь она  уязвима и слаба. Готова ли ты помогать  ей, Флана? Готова ли взять за нее ответственность?

Всадница не размышляла ни секунды:

— Да, мэза, готова.

— Тогда проведем ритуал служения.

— Что проведем? — опешила я. — Я стану собственностью Фланы?

— В Мэзаве люди не могут быть собственностью, —  напомнила Вандерия.  — Я не могу быть при тебе все время, Ирина, и следить, чтобы тебе было хорошо.  Но я могу дать тебе лучшего покровителя – Флану.

Я посмотрела на девушку. Девятнадцать лет, еще практически подросток… Как она может меня опекать?  Но с другой стороны, она бесхитростная, незлобная и очень-очень сильная. И она не мужчина, так что между нами невозможно сексуальное напряжение, то самое, которое было препятствием для нашей с Зеном дружбы.  

— Ты можешь жить и без покровительства,  — проговорила Вандерия.

Я взглянула вперед, на «демонов». Я  в себе, конечно, уверена, но не настолько. К тому же все может сто раз измениться, да и плевать мне, по сути, на ритуалы Мэзавы… Я всегда буду оставаться свободной и делать, что хочу, и никакие ритуалы и  церемониальные штуки этого не изменят. Я разыщу  путь домой, а до этого момента могу и притворяться.

— Согласна,  — сказала я.

Вандерия указала мне на ступеньки. Я развернулась,  сошла с возвышения и встала перед Фланой. Девушка склонилась ко мне и,  прежде чем совершить церемониальный поцелуй, шепнула:

— Я тебя в обиду не дам.

— Верю,  — ответила я.

Обветренные девичьи губы  крепко впечатались в мои, словно делая оттиск «Под защитой Фланы». Девушка отстранилась, и я, повторяя про себя, что это просто фикция,  притворство для  наблюдателей, опустилась перед ней на колени.

Дело сделано. Я добилась, чего хотела: добралась до Мэзавы, рожать не надо,   мужчин тоже можно не бояться, Зену, опять же, нос утерла…  Теперь можно ждать весны и искать информацию о  порталах-«вратах» в родной мир.

Тем же вечером я переехала к Флане. Так как в тех роскошных и высоких покоях, где я так славно  ничего не делала, практически не было моих вещей, то переезд получился очень быстрым и бесхлопотным.  Я сняла платье и платок,  полагающиеся мэзе,  аккуратно  сложила в сундук, опять же, полагающийся мэзе, и надела  вещи, подаренные Леной (какой же это был нужный подарок!). Не забыла я и  украдкой вытащить наброски плана крепости и прочие заметки, и забрать с собой.

Мы спустились с  самого высокого этажа башни, этажа для мэз, на третий – этаж всадников, а также приближенных Вандерии. Как только мы сошли с лестницы, Флана взяла меня за руку и уверенно ввела в полумрак плохо освещенного перехода.

—  Раз ты не мэза больше, запоминай новые правила. На этаж мэз соваться нельзя, так что на лестницу, которая ведет от нас выше, даже не ступай.  К Ванде просто так подходить нельзя, даже если она рядом окажется. Если к ней есть дело, сначала надо подойти к Драгану, это такой…

— Крепыш среднего возраста с густыми бровями?  — прервала я ее, вспомнив человека, которого часто видела рядом с Вандерией.

— Да. Мужик он преславный, в общем-то, но бывает иногда зАнуднем.

— Кем?

— Зануднем.  Который нудит.

«Зануда», — перевела я про себя.

  — Так вот. Если что,  к  Драгану подходи. Уважительно с ним, без всяких там,  у нас строго с этим.  Поняла? Ванде всегда кланяйся, и называй «мэзой» или «матерью».  Перед другими не поджимай хвоста, но и не дичись – закусают, если трусить будешь; им бы лишь развлечься,  тем более ты женщина. И… это… одна не ходи. Больно много у нас  тут переходов темных. Зажмут, юбку задернут, пикнуть не успеешь…  даже не запомнишь, кто был, ты ж слепая.