- Но вы, вроде бы, не бедный, – осторожно произнесла Надя.

- Отец умер, когда мне было семнадцать. Я жил, мечтал о разных глупостях, а его уже в живых не было. Новая жена потихоньку его похоронила, чтобы никто не узнал, очень боялась, что я буду претендовать на наследство. Мы узнали, что его нет только через год. Помню, я ехал к нему на могилу и думал: приеду и плюну, а приехал и разрыдался… Вот Эдика в честь него назвал, жене это имя не нравилось, но я настоял.

- И это правильно, – Надя легонько коснулась кончиками пальцев его плеча.

- Вы первая, кто так сказал, – их глаза встретились. – Своего сына я никогда не брошу, сдыхать буду, а у него все будет.

- Я знаю.

- Как у тебя это получается?

- Что? – не поняла Надя.

- В душу влезать.

- Я вас не просила о себе рассказывать, – снова обиделась Надя и повернула в сторону дома Медного, Кирилл поплелся за ней. Оба молчали. Мимо проплывали парочки и веселые компании, закипала ночная жизнь, плавно обтекая «островок» тишины двоих.

- Ну, хватит дуться, что я такого сказал? – первым заговорил Кирилл.

- Что я лезу не в свое дело.

- И вовсе я не про это говорил, я вам комплимент сделал.

- Комплимент? – расширила глаза Надежда.

- Ну, да. Что вы все умеете – готовить, убирать, танцевать, затаенное из человека вытаскивать.

- Я брюки не умею гладить, – буркнула Надя.

- Это мелочи, – отмахнулся Кирилл, снова обретая благодушное настроение, – А! Еще розы из огурцов вырезать.

- Лилии из кабачков, – уточнила Надя.

- А целоваться ты умеешь?

- Что? – Надя резко остановилась, Кирилл смотрел на нее не так, как у кафе, лениво и насмешливо, теперь его взгляд был серьезен и остро сосредоточен. Так смотрит хищник на беспечно подошедшую слишком близко добычу.

 - Да что вы себе позволяете?! – взвилась Надежда. – Я думала вы хороший, порядочный, а вы… – она развернулась и отчего-то рванула опять в сторону уходящего вниз парапета.

- Надя, подождите! Да подождите вы, – кинулся за ней Кирилл, не решаясь дотронуться до нее и пытаясь забежать вперед, чтобы перегородить девушке дорогу. – Я хороший, просто пьяный. Не знаю, что на меня нашло. Я больше не буду. Честно.

- Ну знаете, никакой вы не пьяный, чтобы глупости такие болтать, – топнула ножкой Надя. – Я увольняюсь.

- Ну, зачем сразу увольняться, можете меня завтра не кормить, – Кирилл продолжал с искренним раскаяньем в глазах стоять у нее на пути.

- Я и не собиралась, у меня выходной, если вы забыли, – надула губы Надя.

- Ну, я вам приготовлю. Я картошку по-питерски умею жарить.

- А это как? – сразу заглотила наживку Надя.

- Не скажу, пока не помиримся. Мир?

- Пойдемте домой, – сдалась обиженная.

Теперь ветер дул в спину, подталкивая загулявшихся.

- Цветы, ягоды! Порадуйте любимых! – на набережной появилась старушка с тележкой. В картонном ящике красовались маленькие букетики полевых цветов и пластиковые пивные стаканы с ягодами. – Цветы! Ягоды! Порадуйте любимых! – монотонно нудным тоном выкрикивала она, приставая к прохожим парочкам.

- Надя, подождите, я сейчас цвет… ягод на ужин куплю. С чаем можно, – Кирилл было рванул к торговке.

- Не надо! – испуганно схватила его за рукав Надежда.

- Почему? – не понял Кирилл, – я же не пошлые цветочки, а просто ягоды, ну для ужина. Мы же чай будем пить?

- Не надо, на набережной страшно дорого, – зашептала Надя. – Я вам завтра на рынке за эти же деньги не стакан, а два килограмма куплю.

- Экономная ты моя, – улыбнулся Кирилл и побежал догонять старушку, на ходу доставая из заднего кармана портмоне. Беда с этими транжирами.

Надя осталась одна, заплетать в косу растрепавшиеся ветром пряди. И тут она заметила, что по набережной в ее сторону идет «баскетболист» Егорка. Время девять, закончился пересменок и охранник, очевидно, брел к остановке. Сталкиваться с этим слизняком Надежде совсем не хотелось. Она заметалась взглядом – куда бы отойти из-под фонаря в тень.

- Оу, какие люди! – таки заметил ее Егорка. – Клиентов ищешь? Медный мало платит?

Надя молча отошла к парапету, надеясь, что слизняк все выплеснул и пойдет себе дальше.

- Слышь, кукла, у меня есть бабки, может пойдем? – наслаждаясь ее беззащитностью, привалился к перилам и Егорка.

- Слышь, урод, вали, пока мой парень тебе ноги не выдернул, – зло прошипела Надя, кивая на широкую спину Медного. «Хоть бы он убрался поскорей, если сейчас заметит, что я с хозяином гуляю, помоев в два раза больше станет выливать. Хотя куда уж больше?»

- А твой парень знает, чем ты на жизнь зарабатываешь? – скрестил руки на груди Егорка.

- Слушай, чего тебе от меня надо? Шел, так и иди, – внутри все бушевало от ярости.

- Мне надо, что и остальным. Люблю куколок, что поначалу носик дерут, – он сделал выпад, пытаясь шлепнуть ее пониже спины.

Надя невольно взвизгнула, отпрыгивая назад.

- Отошел от нее!!!  – к ним широкими шагами летел Кирилл, неся в руках два стакана с голубикой.

- Эй, пацан, не ту ты девочку выбрал, – сразу сделал два шага назад Егорка.

- Держи, – Кирилл передал стаканы Наде. – Это почему ж не ту? – уперся он руками в бока.

- У олигарха местного она на содержании. Медный такой, слыхал? Днем полы вылизывает, ночью кое-что другое.

«Или у него зрение плохое, или он дебил конченный».

- Надюш, это правда? – опавшим голосом трагически проговорил Кирилл. – Как ты могла?

- Я? – Надя плохо въезжала в происходящее.

- Я ведь тебя любил, а ты с этим олигархом, – Кирилл недовольно покачал головой, глаза смеялись.

- Зато он брюки гладить умеет, – пискнула Надя, уже догадываясь, что будет дальше. – Кирилл Эдуардович, не надо, – зашептала она, – пусть себе идет, он же псих.

- Обожая психиатрию, сейчас полечим, – подмигнул ей Кирилл.

- Не надо.

- Спасибо, пацан, глаза раскрыл, – Кирилл протянул Егорке руку для рукопожатия.

Егорка несколько секунд недоверчиво смотрел на протянутую ладонь, потом все же протянул свою. А дальше, как в замедленном кино…

Медный на пол головы был ниже Егора, но гораздо крупнее и крепче в плечах. Он как пушинку поднял «баскетболиста» за шиворот и брючный ремень и перебросил через парапет, раздался тяжелый всплеск.

- Кирилл!!! – закричала Надя. – Ты что сделал?! Он же убился! Утонул! – она кинулась к перилам.

- Там не глубоко, – равнодушно отмахнулся Медный.