Слежу за ней взглядом. Подходит к черной тойоте. Оттуда – Ванечка!

Это что за дела?… – сжимаю я челюсти.

Стоять, Волк!

Она сказала – минуту. Но минута затягивается. Разговаривают. Она открывает рюкзак, протягивает ему какой-то пакет.

Я очень надеюсь, что это не мои блинчики с творогом. Смотрю на часы.

– Софья!

Она делает шаг назад, но он ловит ее за руку.

И я почти срываюсь с места. Но она сама выкручивает свою кисть из его руки и уходит ко мне.

– Чего он хотел?

Да, я ревную. Не думал, что они общаются.

– Надеюсь, Вы больше не будете вскрывать его переписки, – вздыхает она.

– А надо?

– Не надо. Это не имеет больше никакого значения. Оставьте его в покое.

– Его? Легко, – открываю дверь машины. – Прошу!

«Подушка» Тимохи тут же приходит в движение, пытаясь облизать Софью.

– Фу! Сидеть! Да не трогай ты ее.

– Да ладно Вам, – протягивает ему руку Софья. – Привет… лежать… тихо… Тимку разбудишь!

Тимку сейчас ничем не разбудишь! Всегда крепко засыпал в тачке.

Но Бакс, скотина такая, слушается ее охотнее, чем меня и укладывается на место.

– Если хочешь, поспи. Я разложу тебе сиденье.

– Да нет, спасибо… – достает телефон.

Кому пишем?

Волков, не превращайся в параноика. Не будет она троить. ОНА не будет!

Уверен, что нет. При условии, что признает меня как своего мужчину. А пока она себя свободной женщиной ощущает. Даже не смотря на то, что я запретил ей открытым текстом «мужчин».

Пишет что-то… улыбается…

Мне хочется забрать ее телефон и посмотреть. И нарычать, если…

Нет. Нет… нет…

Но рука самовольно вытягивает его из ее пальчиков.

Она растерянно наблюдает за тем, как я заглядываю в экран.

С Елизаветой…

Вот ты е*анутый, Волк!

Молча возвращаю.

Обиженно закусывает губу.

– Извини.

– Вы ведь могли просто спросить!

Мог. Но это деформация. С Натальей я привык проверять все ее контакты, переписки, гаджеты… И сейчас это всё на автомате происходит. А еще я давно уже привык, что могу залезть в любую личную информацию безнаказанно.

– Я постараюсь так больше не делать. Зачем он приезжал?

– Я вернула ему его вещь.

– Спасибо, что больше не заявляешь, что твоя личная жизнь меня не касается.

– Вам проще уступить, чем убедить в обратном! – цокает она языком.

Перехватываю ее пальчики и целую их, не позволяя вырвать руку.

– Ты самая мудрая из женщин, что я встречал!

Оглядывается на Тимоху.

– Мы… не по работе?

– Нет. Кит с Менталом вернулись. Мы едем на дачу. Баня, шашлыки… Мероприятие обязательное, – улыбаюсь я. – Так что…

– Ммм… тим-спирит… я помню.

– Да.

– Я рада, что у Вас теперь есть возможность проводить время с сыном.

– Если реальность будет благосклонна ко мне, то появится еще и возможность воспитывать его.

– Пусть будет! Я за Вас помолюсь.

– Буду очень обязан за Ваши молитвы.

– А дедушка обещал, – сонно выдает Тимка, – если папа на тебе, Сонечка, женится, то я буду жить с Вами!

ООО!!!

Я торможу, съезжая на обочину.

Ее шокированный взгляд начинает медленно трансформироваться в разъяренный.

– Тимоха… – закрываю я глаза. – Партизан из тебя хреновый!

Застывшая Софья молчит.

Мне даже страшно представить, что сейчас в ее голове.

А Тимка уже опять мирно спит, закрыв глаза.

Ой, Волчонок, ой… – качаю головой. – Ну, ты внезапный!

Поворачиваюсь к ней.

Ну, давай, Волк, вот теперь надо открывать рот и что-то вразумительное и убедительное говорить.

И я открываю. И закрываю.

– Можно, я не поеду, – отводит она глаза, выпрямляя спину.

– Нельзя.

Мы молчим. И что я должен говорить? Правду? В любви признаваться? Сейчас? Нет… Это всё будет жалко. Я так не хочу.

– А я Вас понимаю, Захар, – смотрит она в зеркало, тяжело сглатывая. – Наверное, я бы тоже делала всё, чтобы сына вернуть. Нашла бы подходящую кандидатуру на роль отца…

– Сонечка…

– Ой, не надо. Давайте, быстрее поедем. Меня тошнит в Вашей машине, – закрывает глаза, опуская сиденье ниже.

Ну, бл*ть, засада!.. – срываюсь я с места.

* * *

Софья с Тимохой спят. Я оставляю их в машине.

Дача стоит поодаль от дачного массива, метрах в двухста. У реки. Все в красно-желтых тонах. Листья еще не успели опасть. Красиво. Солнышко…

– Как же круто тут у тебя, Волк! – вдыхает полной грудью Кит.

– Это дедовская еще. Я тут Волчонком жил с ним.

Старался сильно не переделывать, сохранить атмосферу. Только все удобства организовал.

– А родители?

– Да… Хреновые были у меня родители. Отца я не знал. Мать посадили, дед меня из детского дома забрал. Три мне тогда было. Но помню хорошо.

– А сейчас что с матерью?

– Давно уже в живых нет. Петька, как сёстры?

– Да Алёнка опять отжигает! – раздувает он угли на мангале. – Сломала физруку челюсть. Опять стоит вопрос об учете. Тренер на три месяца от тренировок отстранил. А должна была ехать на европейские соревнования.

– Ого! Как сломала?

– С вертушки ему зарядила и…

– За что сломала-то?

– Да ноги чешутся помахать! Он ее спровоцировал, что не достанет. Он под два метра. Она ж мелкая ростом. Так она в прыжке ему и вынесла нижнюю.

Мы с Китом ржем.

– Покажи хоть героиню, выросла, наверное.

Открывает фотку на телефоне.

– Мда… взрослая уже барышня!

– Прикинь, пацан гульнёт от нее? – угорает Кит.

– Тьфу… тьфу… – стучит Коркин по полену. – Посадят же дуру! Чего с ней делать, Волк? Совсем тормозов нет.

– Хочешь, прессану ее немножко?

– Давай! А то терминатор, бл*ть…

– Кстати, Кит! О терминаторах. Я тут подумал, разные у нас бывают ситуации. Ты мне можешь парочку-тройку пацанов своих надежных подогнать? Сделаем из них силовую бригаду прикрытия.