— Понятно. Я, конечно, старый дурак, влюбился как мальчишка и пустился во все тяжкие. Когда узнал об измене Ирочки, то был разъярен, чего уж скрывать. Но, поверьте, у меня и в мыслях не было причинить какой-либо вред этому Горелову. Да и как?

— И все-таки — что вы сделали с фотографиями?

— Каюсь — подбросил жене соперника.

— С какой целью?

— Я надеялся, что она заставит мужа порвать отношения с юной любовницей. Это некрасивый поступок, конечно, но что только страсть не делает с людьми.

— Но последствия ваших столь опрометчивых действий оказались иными.

— Я не понимаю — разве Горелов погиб не в результате несчастного случая?

— Следствие не исключает насильственный характер его смерти. Возможно, эффективно сработал опытный киллер.

Дубровин нервно расхохотался:

— Но господин майор, это же абсурд, нонсенс! Убить человека падающим ему на голову балконом — до такого не додумались ни Агата Кристи, ни Жорж Сименон.

— Все в этой жизни происходит когда-нибудь в первый раз. Иногда реальность выглядит фантастичнее любого вымысла, — заметил с многозначительной улыбкой Сергеев.

— Конечно, вам виднее, как профессионалу, — согласился Дубровин, — но, надеюсь, вы не думаете, что я мог обратиться к наемному убийце, а уж тем более сам совершить подобный трюк. Годы не те, уж извините, чтобы по полуразваленным домам лазить.

— Я не мыслитель, а начальник отдела по раскрытию убийств уголовного розыска и оперирую фактами. Пока что у меня нет оснований не верить вашим объяснениям, надеюсь, их и не появится. Но вам придется подписать обязательство до особого разрешения не покидать Южно-град.

Дубровин опустил голову и вздохнул.

— Если так нужно, то подпишу, — тихо сказал он.

Сергеев протянул режиссеру бланк и спросил:

— Что вы делали в то время, когда погиб Горелов?

— Если вы про алиби, то весь вечер я провел в особняке господина Ляпунова, владельца театра-студии. Обсуждали финансирование, новые постановки, сокращение штатов. Домой уехал на такси в половине двенадцатого. Теперь я могу идти?

— Да, дайте мне свой пропуск, я в нем распишусь.

…Когда в кабинет Сергеева вошел Поляков, то он застал майора стоящим у окна.

— Ну что, Александр Александрович? — спросил капитан.

Сергеев пожал плечами:

— Пожалуй, Филонов прав. Этот господин не способен на большое злодейство, слишком трусоват.

— А что со снимками Филонова?

— Дубровин утверждает, что подбросил их Листницкой.

— Вот как? А бизнесвумен ни слова не сказала об этом ни мне, ни Сошникову.

— Да, занятно. Впрочем, ее можно понять, никто из женщин не хотел бы выглядеть обманутой супругой.

— Может быть, устроим им очную ставку?

— Для начала спроси ее об этом прямо и послушай, что она ответит. Возможно, Листницкая не станет скрывать, что получила компромат на мужа. А вдруг у них и так все шло к разводу?

— Не исключено, но стоит ли верить ей на слово?

— Если нет доказательств, опровергающих ее утверждения, то и не верить нельзя. В любом случае выгодоприобретателями после смерти Горелова являются его вдова и два компаньона. У нас слишком мало фактов, все больше предположения. Если бомжу, о котором тебе рассказал Сошников, не померещилось и он действительно видел спустившегося на первый этаж человека, то мы изначально допустили ошибку: случившееся на улице Толстого не несчастный случай, а убийство. Найдем мотив — выйдем на заказчика и исполнителя. Вот что, Игорь, поговори-ка ты с Ириной Пастуховой, Горелов мог поделиться с ней своими проблемами, о которых мы пока ничего не знаем.

— Обязательно поговорю, товарищ майор!

Поляков попрощался и ушел, а Сергеев остался стоять у окна, наблюдая, как пешеходы раскрывают зонты и поднимают капюшоны. Осень неумолимо вступала в свои права, серое небо выглядело тоскливым и угрюмым. И майору вдруг вспомнилось изуродованное тело Горелова, молодого совсем еще человека, с большими планами на будущее, влюбленного в красавицу-актрису. Жизнь его оборвалась на взлете, внезапно и ужасно. И если причиной стало преступление, то убийцу нужно обязательно найти. Нельзя оставить его безнаказанным, кем бы он ни был.

Для Вадима Кротова наступили трудные дни. Люди, которые ждали от него возврата карточного долга, были люди очень опасные, готовые идти до конца. А отдавать было нечего. Вадим так надеялся, что после смерти Горелова его вдова и Юра Павленко согласятся на продажу компании, но этого не случилось. И теперь нужно было искать выход из безнадежного положения, причем время ожидания стремительно истекало.

Не питая никаких иллюзий относительно отношения к себе Инны Гореловой, Кротов все-таки обратился к ней, надеясь на чудо. В своем просторном кабинете директор филиала столичного банка приняла его с надменным видом, словно недоумевая о причине визита. Вадим начал объяснять, что у него неожиданно возникли проблемы в связи с ипотечным кредитом, в котором отказал местный банк, но ведь Инна Валентиновна знает его давно, он обязательно вернет деньги, если она согласится их выдать. Горелова выслушала школьного товарища покойного брата не перебивая, а потом сказала:

— Извини, Вадик, но после смерти Павлуши я не верю в будущее как вашей фирмы в целом, так и в твое лично. Без него вы все — никто и звать вас никак, это суровая реальность, мой милый. И соответственно, в твою кредитоспособность в долгосрочном плане я тоже не верю. Ничем не могу помочь.

Вечером, сидя на кухне в своей холостяцкой квартире, действительно купленной по ипотеке, но давно полностью оплаченной, Вадим стал обдумывать, что делать дальше. Его родители-пенсионеры никакими финансовыми ресурсами не обладали, занимать деньги у Леры или Юры он теперь считал недопустимым, да они бы и не дали. И тогда в голову Кротова снова пришла дерзкая мысль, которую он гнал уже вторую неделю, но она все возвращалась и возвращалась. Последствия поступка, словно внушаемого ему кем-то, могли привести в лучшем случае к длительному сроку в колонии, а в худшем — к пуле во лбу, но отступать было некуда, все законные способы спасения не сработали. Вадим, в детстве довольно осторожный, постепенно стал игроком, готовым рискнуть и сорвать куш. Это свойство характера и привело его сначала в зал игровых автоматов, потом за карточный стол, а теперь требовало сделать следующий шаг. Но для успешной реализации намеченного требовалась тщательная подготовка. И начать Кротов собрался со звонка человеку, с которым судьба свела его прошлым летом.

Бывает так, что человек годами не знает о своем истинном предназначении, о том, какие возможности таятся в нем. А потом возникают форс-мажорные обстоятельства, и эти возможности реализуются, кардинально меняют ситуацию, превращают ягненка в волка, ботана в мачо. Кажется, это происходит случайно, но возможно, что и закономерно, только закономерность эта скрыта, невидима, неразличима на фоне множества будничных и привычных событий, ничем не выделяющихся, ничем не примечательных.