– Ух ты! – выдергивает меня из мыслей восхищенный возглас брата. Оказывается, Халид не только успел сделать заказ, но его еще и принесли, пока я витала в своих невеселых думах. – Вот это да-а-а, – продолжает восхищаться Сашка своим мороженым.

И на самом деле есть чем. То, что ему принесли, было просто мечтой сладкоежки, коим и являлся мой брат. Несколько видов шариков мороженого было украшено посыпкой, вафлями и разными сахарными фигурками. Меня мажор также не оставил без десерта, хоть я и отказалась от него. Мой любимый синнабон стоял передо мной, и я просто не смогла не улыбнуться. Что ни говори, но такие мелочи в Мирзоеве просто не могли не трогать.

– Только ешь медленно, пожалуйста, помни, что не можешь заболеть, – прошу я.

– Ага, – беря вафлю и обмакивая ее в мороженое, кивает Сашка, тут же отправляя ее в рот.

– Ешь, – показывает взглядом мне на булку Халид, и я начинаю потихоньку отщипывать от сдобы кусочки и есть, наслаждаясь нежным вкусом. Себе он взял лишь капучино, который медленно пил, внимательно наблюдая за мной, чем, как обычно, смущал. Этот взгляд голодного хищника пугал и волновал, но в последнем я не была готова признаться даже самой себе.

* * *

– Это твой парень? – спрашивает Сашка, когда мы поднимаемся в лифте. Халид проводил нас до самого подъезда.

– Не совсем, – уклончиво отвечаю я, не зная, что еще сказать.

– Он хочет им быть? – продолжает допытываться брат.

– Всё-то ты хочешь знать! – постаралась я соскочить с темы, переводя всё в шутку. С одной стороны, можно было бы сказать, что он действительно пытается ухаживать за мной, ведь это решило бы многие проблемы, с другой, вдруг мама захочет с ним познакомиться? Не потащу же я мажора к себе! Да и ему что скажу…

– Я уже взрослый! – насупившись, бубнит Сашка.

– Конечно взрослый, Саш, разве я что-то говорю против этого? Просто мы сами еще с ним не решили, кто мы друг другу.

– Он вроде ничего, – пожав плечами и улыбнувшись, одобряет мажора брат, а я улыбаюсь.

Такой серьезный, прямо маленький мужчина.

– Давай только маме не будем пока про него рассказывать, – наклоняюсь к самому уху брата, прежде чем нажать на звонок квартиры, но проблема моей тайны отходит на второй план, когда на следующий день брата отвозят в больницу на скорой…

Ему стало плохо внезапно, ночью, спросонья мы даже не поняли, что случилось, я сориентировалась быстрее и вызвала скорую, на которой нас и привезли в детскую больницу.

Пока мама устраивала Сашку в палате, я беседовала с лечащим врачом, к которому пробилась не без труда. Сначала ждала утра, потом долго плутала по коридорам, спрашивала, где его найти, затем ждала, пока он проведет обход, и наконец зашла к нему в кабинет.

Дала ему карту брата, которую он изучал с задумчивым видом, смотря то на ворох пожелтевших потрепанных бумаг, вклеенных в нее разными врачами, то на меня.

Мне хотелось видеть сочувствие, но я видела только равнодушие усталого человека, для которого все пациенты одинаково равны и на одно лицо. Если только у них нет миллионов на счету, но такие этому обычному врачу городской больницы не попадаются.

– Вам же уже говорили, что операция решит большую часть ваших проблем?

– Да, мы ждем своей очереди, – произношу неуверенно, стараясь не расплакаться, перед глазами так и стоит бледное, испуганное лицо брата, проснувшегося от боли ночью.

– Ждать я вам не советую, раз приступы участились. Попробуйте продвинуть ребенка по очереди или найдите деньги на срочную операцию.

Он говорит всё то, что я и так знаю. Будут деньги – будет операция. Всё упирается в эти чертовы бумажки. Как назло, суровым напоминанием о том, кто может эти деньги дать, на телефоне всплывает сообщение от мажора с требованием спускаться вниз. Он уже ждет меня возле дома.

О парах я уже позабыла, как и о том, что Халид должен за мной заехать, смахиваю сообщение и напрочь забываю про Мирзоева, пытаясь разузнать хотя бы что-то обнадеживающее о брате.

Не получив того, чего ждала, выхожу из кабинета и опускаюсь на пол, сползая по стене в узком холодном коридоре с белыми стенами. Отчаяние вытягивает из меня все силы, я даже плакать не могу, закостенела от боли.

Хочу лишь одного – чтобы брат поправился.

Наполняюсь решимостью, чтобы написать сообщение мажору, как вдруг передо мной оказывается он сам. Стоит прямо рядом со мной и смотрит сверху.

– Откуда ты тут? – выдыхаю ему в лицо, когда он подхватывает меня под локоть и поднимает, ставя на ноги.

– Не сиди на полу, застудишься, – отвечает, шаря глазами по моему лицу без единого грамма косметики.

Черт, я должна его соблазнять в таком виде?!

– Халид, как ты меня нашел? – продолжаю допытываться, всё это очень странно, его тут быть не должно, он никак не мог узнать, где я нахожусь, никак не мог отыскать меня.

– Не нервничай, Губастая, у тебя в телефоне маячок, – берет из рук мой телефон и трясет им у меня перед глазами.

– Зачем ты это сделал?! Следил за мной? – выхватываю телефон и хочу уйти, но он не пускает. Руками заграждает путь, прижимая меня к стене.

– Это неважно. Я просто хотел знать, где ты. Для удобства.

– Любишь контролировать свои игрушки?! Это, вообще-то, вмешательство в личную жизнь!

– Зато теперь я здесь! Ты успокоишься или нет? – начинает злиться, командным голосом заставляя меня подчиниться. – Что с братом? Ты же из-за него тут?

– Ему стало плохо. Мама сейчас с ним в палате. А я говорила с врачом, нужна операция.

– Сегодня будут делать или когда?

– Зачем ты спрашиваешь? – злюсь, не хочу отвечать, не хочу, чтобы вмешивался, хотя это именно то, что мне нужно! Чтобы он спросил, а я ответила, назвав цену и услугу, которую ему окажу. Это же так просто, ну, Вероника, что ты ведешь себя как ломака? Но я всё тяну и тяну, не в силах сказать прямо, что мне надо, и заключить ту самую сделку, которой так боялась…

– Не надоело огрызаться? Я хочу помочь, – смягчает тон, и вместе с этим я, поникнув, прячу лицо в ладони.

Ну же, ну же, надо решаться… Встряхнувшись мысленно, убираю руки от лица и говорю прямо:

– Халид, ты же хотел меня. Заплати за операцию, и я дам тебе всё, что ты хочешь. Мне нужен миллион рублей.

Уж прямее некуда.

* * *

– Как это, Ника? – в шоке спрашивает мама, когда я сообщаю ей о том, что Сашу переводят в другую больницу для предстоящей операции. – Нам же еще не одобрили квоту и…

– Друзья помогли, мам, – обрываю я ее. – Надо сделать всё быстро, ты поезжай за бумагами домой, а я тут разберусь, – нахожу я предлог, чтобы выпроводить ее из больницы, пока Халид звонит куда надо и договаривается. Оказывается, помимо прочего, его отец – владелец огромной частной клиники, в которой нас без труда примут и прооперируют, стоит мажору попросить.