— А ты откуда знаешь?

— Вот те раз! Что значит — откуда? Химик я или лохмен беспонтовый?

— Допустим, химик, — согласилась я, игнорируя его в высшей степени экстравагантное сравнение. — И что же это получается? Вроде бы человек умер от инфаркта, а на самом деле его отравили?

— Получается, что так, — кивнул головой Володя. — Если, конечно, он не был закодированным алкоголиком и сам не решил остограммиться.

Я вопросительно посмотрела на Гурьева.

— Не знаю, как твой персонаж, — развел он руками, — но что касается уже известных мне покойничков, никто из них хроническими запоями не страдал. Все, кстати, очень приличные люди. Явно не из ядреного пролетария. Кто-то там выпивал с приятелями по пивку после работы, кто-то только по праздникам рюмку-другую себе позволял, но такого, чтобы кодироваться идти, ни одного не было. Вот и ты говоришь, что парнишка тот тоже не пил.

— Это не я говорю, а жена. Я не проверяла. Хотя на хроника он не похож, это точно.

— Да нет, ребята, это несерьезно, — махнул рукой Володя. — Я не медик и понятия не имею, как там проводятся все эти кодирования, но сдается мне, если бы проблема заключалась в «торпеде», то антабус был бы явно не в количестве одного грамма.

— Не знаю, не знаю, — озабоченно покачал головой Гурьев. — Одно могу сказать наверняка: никто из этих ребят в момент смерти не находился в состоянии сильного алкогольного опьянения, так, что называется, слегка выпимши. Однако, чтобы окочуриться, этого хватило. И еще такой нюанс. Либо они все были в одиночестве и, почувствовав недомогание, просто не сообразили вызвать «Скорую». Либо кто-то им в этом помешал. Скажи мне как специалист по ядам, — он повернулся к моему мужу, — какими симптомами сопровождается отравление антабусом?

— Я могу ошибаться, — ответил Володя, явно польщенный сомнительным комплиментом Валерки, — но, по-моему, признаки ишемии — общая слабость, шум в ушах, тошнота, нарушения сердечного ритма, подавленность и еще страх смерти.

— Не очень-то приятно, — я даже передернула плечами. — Ничего удивительного, что в таком состоянии человек может растеряться и попросту забыть о том, что можно обратиться к врачу. Особенно если ничего подобного с ним прежде никогда не случалось.

— Согласен. — Валерка откинулся на спинку кресла и задумчиво уставился в потолок.

— Эллочка, кстати, говорила, что когда нашли ее мужа, у него было оторвано две верхние пуговицы на рубашке. Приступы удушья при этом бывают? — я тоже вопросительно уставилась на Володю.

— Очень даже может быть, — ответил он, хмурясь, но по довольному выражению лица было видно, что он чувствует себя героем дня. — И потом, это может быть побочным синдромом страха смерти. Если человек думает, что он вот-вот умрет, что в нашем случае, к сожалению, оказалось, мягко говоря, недалеко от истины, он испытывает состояние стресса, при котором непроизвольно учащается дыхание, а паникующему человеку кажется, что он просто задыхается. Впрочем, инфаркт миокарда часто сопровождается сердечной астмой, которая может привести к отеку легких. В этом случае выдох затрудняется из-за сужения просвета мелких бронхов и вполне возможна смерть от асфиксии.

— Вот ведь оно как! — выдал Валера.

— Так ты хочешь сказать, — до меня только теперь начал доходить смысл происходящего, — что кто-то в нашем городе напаивает молодых, здоровых мужчин, потом подсовывает им этот самый антабус и спокойненько ждет, пока человек загнется?

— Очень похоже на правду, — ответил Гурьев.

— Но кому и зачем это могло понадобиться? Не станешь же ты утверждать, что кто-то испытывает удовольствие от созерцания предсмертных мучений своей жертвы или от самого факта убийства?

— Не стану. В отличие от вашего Пашки, версия с маньяком мне не особенно люба. В этом должен быть какой-то смысл.

— Какой?

— Не знаю. Пока. Но мне уже любопытно. В конце концов, мне не так уж и много за тридцать, а стало быть, я тоже легко могу попасть в группу риска. Ну и опять-таки профессиональный интерес…

— Для начала надо выяснить, были ли как-то связаны между собой все умершие, — загорелась я.

— Надо. Поэтому я и пришел к тебе. Если просто так вваливаться к родственникам покойных и начинать дурацкие расспросы, можно и по шее получить. А если я скажу твоей несостоявшейся героине, что действую через тебя… может, что и выгорит. Адресочек бы?.. А?

— Ага, так она и станет с тобой разговаривать! — не то чтобы я действительно сомневалась в том, что Элла не согласится отвечать на вопросы Валерия и выставит его за дверь, хотя такой вариант вполне возможен, просто мне стало обидно, что он решил действовать самостоятельно, а меня попросту скинул со счетов.

— Как же быть? — расстроенно, но с плохо скрываемой надеждой в голосе спросил Валера.

— Как, как?! Вместе надо ехать — вот как!

— Ириша, ты же клялась и божилась, что не будешь заниматься этим дурацким делом, — укоризненно напомнил Володя.

— А я и не буду, — неумело попыталась слукавить я. — Просто отвезу Валерку и помогу ему наладить контакт с вдовой. — И не слишком уверенно добавила: — Можешь поехать с нами, если хочешь.

— На фиг, на фиг! Не приснилось мне такое счастье! Езжайте куда хотите, допрашивайте кого угодно, а я останусь в гордом одиночестве, буду пить крепкий кофе, читать какой-нибудь второсортный детектив и пестовать свою обиду. Если я правильно понял, никакая прогулка мне сегодня уже не светит?

— Володенька, солнышко! — потрясенная его удивительной сговорчивостью, воскликнула я. — Мы обязательно погуляем в следующий раз. А, может быть, еще и сегодня успеем, если быстро управимся.

— Как же, как же! Всю прогулку слушать твои сумасшедшие бредни о мотивах убийства — то еще удовольствие. Нет уж! Отправляйтесь по своим делам, а меня предоставьте моей горькой доле.

— Ты просто чудо! — Я чмокнула его в щеку и повернулась к Валерию: — Пойду переоденусь. Я быстро.

Он кивнул, я выбежала из комнаты, а когда вернулась, мальчики уже стояли в коридоре. Валерка натягивал куртку, а Володя мрачно наблюдал за процессом одевания.

— Все! Можно ехать, — бросила я, влезая в сапоги и благодарно кивая мужу, галантно подающему мне плащ.

— Извини, что испортил вам семейный отдых, — виновато вздохнул Гурьев, протягивая Володе руку. — С меня причитается.

— Да чего уж там, — снисходительно ответил Володя. — Жену береги, изверг. А ты не особенно там резвись.

После такого напутствия мы с Гурьевым вышли на улицу и сразу окунулись в погодный катаклизм прохладного осеннего дня. Дул сильный ветер, моросил отвратительный мелкий дождь, который того и гляди мог обернуться ливнем. Непредсказуемость нашего, с позволения сказать, умеренного климата уступает только несостоятельности наших синоптиков, которые еще со вчерашнего вечера клятвенно уверяли добропорядочных граждан в том, что ничего, кроме небольшой облачности и повышенной влажности, им не грозит. Впрочем, насчет влажности они не ошиблись. И все же, не особо убиваясь, я пожалела, что не захватила зонт, искренне понадеявшись на благосклонность погоды. Может быть, все-таки обойдется без проливных дождей? Гадкая морось, падающая с неба, вполне достойное наказание за грехи наши тяжкие.