— Я уверен, что Глеб ничего не знает.

— Почему Вы так думаете?

— Он молодой, неопытный, горячий. Может сболтнуть лишнего, может не выдать правильные эмоции после гибели невесты. Зачем Демиду Давыдовичу такие риски? Глеб должен искренне радоваться скорой свадьбе и от всего сердца горевать вместе с Васильевыми после гибели Ани.

— Вы о её возможной гибели говорите, как об уже свершившемся факте.

— Извини, я постоянно забываю, что она твоя бывшая девушка. Но с другой стороны, она девушка везучая, может, и в этот раз ей повезёт, и она дотянет до того момента, когда мы разберёмся в ситуации и сможем ей помочь.

— Очень хочется верить, что дотянет, — сказал я. — Но всё равно я не могу понять один момент.

— Какой?

— Допустим, старик Денисов расскажет Васильевым, что Аня была с Глебом в Париже и там погибла, но ведь они могут и Глеба спросить. Он ведь должен будет им подтвердить, что всё так и было. Значит, Глеб с дедом заодно.

— Ничего это не значит, — не согласился со мной кесарь. — Судя по тому, что Ане не смогли стереть память лучшие специалисты КФБ, у девочки есть к этому делу хороший иммунитет. Денисов мог её допросить, а потом предпринять попытку стирания воспоминаний об этом допросе. Он вполне может сейчас думать, что Аня ничего не помнит. И девочка действительно может находиться в Париже с Глебом. А если я прав, и Денисов решил удерживать её обманом, а не силой, то у Ани есть ещё время. У Демида Давыдовича на ближайшие пару недель другие планы, ему сейчас не до объяснений с Васильевыми.

— Какие планы? — на автомате спросил я.

— Этого я тебе сказать не могу, — ответил Александр Петрович улыбнувшись. — Но скоро ты сам всё увидишь и узнаешь. Ещё вопросы есть?

— Один остался. Скажите, при возобновлении боевых действий все торговые связи между Новгородом и Петербургом сразу прервутся?

— Если ты думаешь о своём бизнесе, то да, до окончания войны про него можешь забыть.

— Я не думаю о бизнесе так таковом, — пояснил я. — То есть, о прибыли и убытках не думаю. Я переживаю, чтобы начало боевых действий не застало, например, наших водителей-людей в Петербурге или, наоборот, эльфов в Новгороде. Я смутно представляю, что такое война, но понимаю, что ничего хорошего ждать от неё не стоит, поэтому переживаю.

— Ну ты скажи своему дяде, пусть заранее примет меры, — посоветовал кесарь. — Не отгружает ничего в ближайшие дни, деньги выведет, если это необходимо.

— А как я ему скажу? — удивился я. — Он ведь спросит, с чего вдруг все эти меры предосторожности.

— Ну скажи ему правду, что в любой момент могут возобновиться боевые действия. Расскажи про ультиматум.

— А можно?

— А почему нет? Если Волошин как-то обезопасит ваш бизнес, это не нанесёт никому вреда. Но я полагаю, что информация об ультиматуме — это уже секрет Полишинеля. Ты на всякий случай, конечно, предупреди дядю, чтобы он никому ничего не говорил, но я почему-то уверен, что он уже в курсе.

— Тогда я сейчас от Вас на работу заеду буквально на минуту, а оттуда уже в Петербург.

— Ты только поторопись, — сказал кесарь и посмотрел на часы, по его лицу было видно, что моя идея заехать к дяде Володе его не обрадовала.

— Вы не волнуйтесь, я буду у бабушки уже через час, я отправлюсь к ней пространственным порталом.

Я решил немного успокоить Романова, чтобы он не переживал, что я опоздаю к отцу. В любом случае рано или поздно всплыло бы, что я мотаюсь между Новгородом и Петербургом очень быстро, к тому же кесарь и Милютин знали, что при помощи пространственной магии я путешествовал в Потсдам. Но всё рано Александра Петровича эта информация удивила, он внимательно на меня посмотрел, приподнял правую бровь, однако никак мои слова не прокомментировал, лишь напомнил:

— И как только будет хоть какая-то информация, звони! Возьми у секретаря номер приёмной, я здесь буду ещё несколько дней безвылазно торчать.

Я попрощался с кесарем, взял у секретаря номер телефона приёмной и поехал к дяде Володе. К моей радости, он был в офисе. Информацию об эльфийском ультиматуме и о скором возобновлении боевых действий дядя Володя выслушал с таким растерянным лицом, что я почти не сомневался: никто до меня ему об этом не говорил.

— Сколько времени у меня есть, чтобы подготовиться к этой катастрофе? — спросил дядя Володя, когда полностью переварил полученную от меня информацию.

— Никто не знает, — ответил я. — Но если день выставления ультиматума считать за первый, то до завтрашнего вечера точно, а там всё зависит от отца.

— Выходит, полтора дня.

— Выходит, так. Надеюсь, эта информация Вам поможет, хоть что-то сделать для минимизации потерь нашей фирмы.

— Потери будут в любом случае очень большими, — вздохнув, произнёс мамин брат. — Но благодаря твоей информации я их уменьшу минимум раз в пять.

— Тогда не буду вас отвлекать.

Я попрощался и покинул кабинет дяди Володи, проскочил через секретарскую, вышел в коридор и столкнулся нос к носу с Миланой.

— Добрый день, Роман Николаевич! — сказала секретарша. — Я могу Вам чем-нибудь помочь?

— Нет, спасибо, я на секунду к Владимиру Николаевичу заходил, уже убегаю.

— Может, сделать вам кофе?

— К сожалению, я спешу.

— Я могу сделать с собой.

Милана была сама услужливость. Она вела себя так, будто между нами ничего не было, и ей всё ещё было необходимо произвести на меня впечатление. Я подумал, что это очень хорошее качество для красивого секретаря, и на секунду в моей голове даже возникла мысль, что можно как-нибудь повторить опыт нашего общения вне работы.

Но мысль эту я быстро прогнал. Как и желание выпить кофе. Он точно не был бы лишним, но я очень торопился и не мог потратить даже минуту, ожидая, пока Милана его сварит. Тем более мне предстояло ехать на квартиру, чтобы оттуда отправиться в имение бабушки. А на квартире у меня была кофемашина, настроенная под мой вкус и заправленная любимыми зёрнами. Поэтому я поблагодарил Милану и убежал,

Приехав на квартиру, я, разумеется, сразу же забыл про кофе, и мы с Тойво начали готовиться к переходу через портал в имение княгини Белозерской. Впрочем, «начали готовиться» — сильно сказано. Вся моя подготовка состояла в том, чтобы повесить себе на шею амулет с кристаллом, а Тойво, помимо этого, ещё достал из кармана мешочек с кристаллической пылью. И мы были готовы. А менее, чем через минуту,