— Заранее начинаю скучать по Юриным разносолам, — сказал Аркадий Беседин. — Признаться, даже не ожидал встретить в таком круизе кухню настолько высокого уровня.

— Ланч-боксы тоже собирал Юра, — примирительно сообщил Марк. — А вечером нас будет ждать на яхте первоклассный ужин, который с лихвой окупит необходимость в течение дня довольствоваться малым.

— Кстати, небольшой совет для всей честной компании. — Глаза Беседина откровенно смеялись. — Держите свои кошельки и сумки, а также телефоны и фотокамеры при себе с удвоенным вниманием. В Неаполе их подрезают так виртуозно, что даже и не заметишь. Марк, странно, что вы об этом не предупреждаете.

— А я не знал. — Марк выглядел слегка растерянным. — Мне кажется, что в любом путешествии лучше следить за своими вещами.

— Разумеется. Но в Неаполе карманники и воры на мотобайках действуют в два раза быстрее и в сто раз наглее. Говорю вам как человек, который много где бывал и много что видел. Марк, попросите, чтобы ваша компания относилась серьезнее к обучению сотрудников. Да ладно-ладно, не обижайтесь…

— Я и не обижаюсь, — пробормотал Марк, уши которого пылали.

Тем не менее с ролью экскурсовода он справился на отлично. Марьяна, которая сегодня не отвлекалась ни на какие посторонние разговоры, слушала его рассказ внимательно и не могла не отметить, что у Марка прекрасный дар рассказчика. Пока они ехали к Везувию, она сказала ему об этом, чтобы немного подбодрить.

— Спасибо. — Ее немудреный комплимент был ему приятен, сразу видно. — Вообще-то у меня мама всю жизнь проработала экскурсоводом, возила группы по Золотому кольцу, на Байкал и даже на Камчатку. Она из любого факта в путеводителе разворачивала такую историю, что туристы слушали ее, открыв рты. Потом и сестра у нее училась. Время, конечно, уже другое было, поэтому сестра с группами и за границей бывала. Вот она тоже ни одной мелочи не упускала из виду. Такие факты раскапывала, что с ее экскурсии не ушел бы даже такой привереда, как Михаил Дмитриевич. Уверен, даже ему было бы интересно. А я так, дилетант.

— Не скромничайте. Думаю, мама и сестра вполне могут гордиться вами. Так интересно, получается, в вашей семье прямо династия экскурсоводов. Или мама с сестрой сейчас чем-то другим занимаются?

Если бы Марьяне сказали, что лицо человека может так измениться всего за одну секунду, она бы ни за что не поверила. Но сейчас она видела такое изменение своими глазами. Цветущая сакура Марковых щек облетела словно под порывом ветра, теряя лепестки и являя миру голые, хлесткие серые ветви, царапающие взгляд. Он даже как будто состарился, моментально превратившись из молодого тридцатилетнего мужчины в сгорбленного старичка.

— Они ничем не занимаются, — сказал он чужим, словно каркающим голосом. — Они умерли.

— Извините, Марк. — Марьяна чуть не плакала, понимая, что нечаянно сковырнула «марлевую повязку» на чьей-то чужой, застарелой, так и не зажившей ране. — Я не хотела. Извините.

Кляня себя, она вернулась на свое место, рядом с Галиной Анатольевной, которая посмотрела вопросительно. Марьяна лишь махнула рукой. Впрочем, к тому времени, когда путешественники на Везувий вылезали из автобуса, Марк уже вполне пришел в себя, опять став молодым задорным экскурсоводом, готовым ублажать своих туристов. Сакура снова была в цвету, и Марьяна немного успокоилась. Меньше всего на свете ей хотелось быть причиной чьих-то душевных страданий.

Вид с Везувия открывался действительно потрясающий. Впечатлительной Марьяне казалось, что где-то глубоко под ногами грохочет так и не успокоившаяся лава, бурчит, недовольная любопытными визитерами, шипит и бормочет на только ей понятном языке.

А вот Помпеи ей не понравились. Увиденная картина слишком была похожа на ту, что творилась в нее в душе. Пепел, пепел, прах… Разрушенные стены, остовы печей, битая посуда… Внешне все очень пристойно и прибрано, а в основе все равно трагедия, и забыть о ней невозможно, как ни старайся.

К концу экскурсии все заметно устали. Особенно ныла Тоня, надевшая открытые босоножки и до крови стершая пальцы забившейся между ними вулканической крошкой. Остальные женщины были либо в балетках, либо вообще в кроссовках, поэтому жертвой Везувия стала только Тоня.

— Деточка, кто же тащится на Везувий в такой обуви? — насмешливо спросил Беседин. — И вы, Елена Михайловна, могли бы дочке посоветовать.

— Я как-то не догадалась. — Елена растерянно переводила взгляд с хромающей Тони на улыбающегося олигарха. — Я никогда раньше здесь не была. Не знала.

— Еще один минус организаторам, слышишь, парень? — Беседин обратился к Марку, который тут же покраснел.

— Марк не виноват, — тут же бросилась на защиту Оля. — Вообще на экскурсии нужно всегда ездить в удобной обуви. И тетя Лена нам всегда про это говорит. Тоня, ну скажи им, что ты сама виновата!

— У меня ноги до крови сбиты, а я еще и виновата, — мрачно сказала Тоня. — Ну да, сглупила. Ладно, Марк, я вовсе не в претензии. До автобуса бы скорее добраться и назад, на яхту. У меня от этих развалин уже в глазах рябит.

По глазам остальных туристов было видно, что они уже тоже мечтают о том, чтобы оказаться на «Посейдоне», снять пыльную и пропотевшую одежду, принять душ, усесться в кают-компании, выпить холодного итальянского вина, попробовать приготовленные коком Юрой деликатесы. Предстоящий вечер обещал быть спокойным, безмятежным и ласковым, как и положено быть отпускному вечеру на круизной яхте, рассекающей волны Средиземного моря.

— Если завтра в Палермо будет такая же программа, то я, пожалуй, пас, — сказал Григорий Петрович, когда все наконец расселись в автобус. — Поработаю на яхте, может, статью допишу, а то мне из журнала уже напоминают, что я неприлично задерживаю сдачу.

— Гриш, а может, лучше послезавтра статью, — тут же откликнулась Елена. — Там целые сутки плыть будем и остановимся лишь на зеленую стоянку посредине моря. Ты ж в Палермо никогда не был, жалко терять такую возможность.

— Ну, завтра решим, — покладисто откликнулся ее муж. — Один день, конечно, погоды не делает.

Галина Анатольевна была непривычно тиха и молчалива. В автобусе она откинулась на спинку сиденья, прислонилась виском к стеклу и прикрыла глаза. Лицо ее выражало страдание.

— Что-то случилось? — тихонько спросила ее Марьяна.

— Голова болит, — пожилая женщина вздохнула, — видимо, я переоценила свою возможность ходить по жаре без последствий для организма. Ничего страшного, Марьяна, не волнуйся. Вернемся на яхту, приму таблетку.

— Ну зачем же ждать возвращения. — Марьяна полезла в сумочку и достала небольшую таблетницу, в которой всегда носила с собой нужные лекарства. — Вот, у меня есть таблетки от головной боли. Возьмите.

— Спасибо. — Галина Анатольевна достала круглую выпуклую таблетку, положила в рот, сделала глоток воды из бутылки. — Признаться, я очень плохо переношу головную боль. Сразу мутить начинает.