Петра права на престол, составив проект, по которому трон наследовал малолетний Павел под опекунством благоразумной Екатерины.

После победы при Гросс-Егерсдорфе и панического бегства Апраксина при дворе прошел слушок, что совершено все это было по приказу Бестужева. Мол, предвидел он болезнь императрицы и рассчитывал на ее смерть. Клеветники сделали свое дело. Елизавета Петровна, оправившись от приступа, страшно разозлилась на всех, кто вздумал ее преждевременно хоронить. Под горячую руку попал и Бестужев, которого она лишила графского достоинства, чинов и знаков отличий.

Враги Бестужева – Воронцов и Шувалов – сумели довести дело до ареста канцлера. Это случилось в феврале 1758 года. В тот же день были взяты под стражу многие люди из окружения Бестужева и Екатерины, в том числе ее учитель словесности Ададуров и даже ее ювелир Бернарди. Всех их ожидала ссылка.

Суть интриги и роль в ней Екатерины остается для нас загадкой: Бестужев сжег все бумаги. Но по косвенным данным можно предположить, что Екатерина-таки состояла в тайной переписке с Фридрихом Великим. Доподлинно известно, что великая княгиня часто и много одалживала деньги, в том числе и у иностранных послов. В военное время это грозило обвинением в государственной измене. И вполне вероятно, что за свои щедроты иностранные послы требовали от нее определенных услуг.

Бестужева обвинили в том, что он старался восстановить императрицу и молодой двор друг против друга, потворствовал медлительности генерала Апраксина и вел тайную переписку с врагами государства. Комиссия приговорила Бестужева к смертной казни, которую заменили ссылкой в отдаленное имение: Елизавета Петровна по обету, данному в день ее восшествия на престол, не подписывала смертные приговоры. Падение Бестужева стало тяжелым ударом для Екатерины, положение которой при дворе стало еще более непрочным. Ее любовник Станислав Понятовский вынужден был покинуть Петербург, а сама она лишилась доверия Елизаветы Петровны.

Григорий Орлов

Примерно году в 1761 внимание Екатерины привлек красавец, бравый офицер – двадцатисемилетний Григорий Григорьевич Орлов. Он был вторым сыном новгородского губернатора, родился в Тверской области, а детство провел в Москве, где получил неплохое домашнее образование. Пятнадцатилетним Орлова записали рядовым в лейб-гвардии Семеновский полк. Он принял участие в Семилетней войне, причем отличился храбростью: получив ранение и не покинул поле боя. После ранения был переведен на службу в столицу, где обратил на себя внимание графа Шувалова, который взял его к себе адъютантом. Должность эту Орлов вскоре потерял, так как соблазнил княгиню Куракину, любовницу Шувалова. Этот роман сделал его чрезвычайно популярным в обществе и принес Орлову славу покорителя сердец. Ведь то был XVIII век, когда флирт был чем-то вроде спорта! Неудивительно, что Екатерина Алексеевна пожелала с Орловым познакомиться. При ее содействии Орлов, только что произведенный в капитаны, был назначен казначеем Канцелярии главной артиллерии и фортификации. У них завязался страстный роман. Великая княгиня родила от любовника сына Алексея, получившего фамилию Бобринский и графский титул. Эту беременность она тщательно скрывала от супруга. Между ними уже произошло полное охлаждение. Когда пришло время рожать, чтобы отвлечь внимание Петра Федоровича, камердинер Екатерины, Шкурин даже поджег свой дом. Смотреть на пожары было известной страстью наследника престола. Пока Петр любовался пламенем, к Екатерине пришел врач и она благополучно родила.

Младенец был немедленно передан тому же Шкурину, в семье которого он и воспитывался наравне с его собственными сыновьями до 1774 года, после чего был зачислен в кадетский корпус.

Катерина большая, Катерина маленькая

В ту же пору Екатерина обзавелась задушевной подругой. Ею стала родная сестра фаворитки Петра Федоровича – Екатерина Романовна Воронцова, в замужестве Дашкова. Она была на четырнадцать лет младше великой княгини. Взаимоотношения этих двух женщин оставляют много вопросов. Дашкова боготворила свою старшую подругу, Екатерине же она была нужна главным образом для того, чтобы хоть как-то контролировать ситуацию и влиять на любовницу мужа.

Роднило их многое! Дашкова писала о себе: «Как только я могла приняться за чтение, книги сделались предметом моей страсти. Бейль, Монтескье, Буало и Вольтер были любимыми авторами; с этой поры я стала чувствовать, что время, проведенное в уединении, не всегда тяготит нас, и, если прежде я искала с детским увлечением одобрения со стороны других, теперь я сосредоточилась в самой себе и стала разрабатывать те умственные инстинкты, которые могут поставить нас выше обстоятельств». Таким образом юная княжна читала те же книги, что и великая княгиня. Молодым женщинам явно было о чем поговорить.

«В ту эпоху, о которой я говорю, наверное, можно сказать, что в России нельзя было найти и двух женщин, которые бы, подобно Екатерине и мне, серьезно занимались чтением; отсюда, между прочим, родилась наша взаимная привязанность, и так как великая княгиня обладала неотразимой прелестью, когда она хотела понравиться, легко представить, как она должна была увлечь меня, пятнадцатилетнее и необыкновенно впечатлительное существо», – писала Дашкова об их дружбе.

Она была пылкой, восторженной, наивной и отчаянно идеализировала подругу. Екатерина же, стоявшая на пороге тридцатилетия, вполне обосновано не доверяла простоватой и чрезмерно эмоциональной Дашковой, как бы та не уверяла ее в своей преданности. Напротив даже, преданность эта порой была чрезмерной и слишком явно демонстрировалась.

Так, Дашкова сообщает, как во время тяжелой болезни императрицы, сама больная, она ночью, тайком навестила Екатерину, дабы заверить ее в своей любви и готовности действовать. Поступок этот был детским и крайне неосторожным. За подобные слова можно было и на дыбу попасть. Поэтому Екатерина была настороже и ответила уклончиво:

– Я искренно, невыразимо благодарю вас, моя любезная княгиня, и с полной откровенностью объявляю вам, что я не имею никакого плана, ни к чему не стремлюсь и в одно верю, что бы ни случилось, я все вынесу великодушно. Поэтому поручаю себя провидению и только на его помощь надеюсь.

– В таком случае, – ответила Дашкова, – ваши друзья должны действовать за вас. Что же касается меня, я имею довольно сил поставить их всех под ваше знамя. И на какую жертву я не способна для вас?

Екатерина обняла юную княгиню, но не сказала ничего. В свои планы она не собиралась ее посвящать.

Смерть Елизаветы Петровны

К концу 1761 году государыне стало настолько плохо, что она отказалась от развлечений и даже от посещений церкви, хотя всегда была очень религиозной, а большую часть времени проводила в своих покоях.

В начале января у государыни случился сильнейший припадок, после которого она уже не вставала. Присутствующие возле нее медики признали положение безнадежным. Вызвали духовника. Елизавета смогла попрощаться с близкими, вскоре у нее началась рвота и кровотечение из горла. 5 января 1762 года Елизавета Петровна