‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Остановился на подходе к шатру, снял перстень со среднего пальца правой руки и тут же надел его обратно. Будучи юношей, верил — это приносит удачу. Вздохнул. Максис жаждал понравиться этой женщине! Вожделение не давало покоя, а независимость и равнодушие Лекаты только подливали масла в огонь: делать Сотхасов для королевства хотелось до зуда в причиндалах.

Обругав себя неоперившимся мальчишкой, он пошел к супруге. Понять бы, откуда неуверенность… Всегда нравился женщинам, почему госпожа Ларой должна стать исключением?

Леката сидела за столом и, еле слышно бормоча, сосредоточенно писала что-то. Наместник подошел, наклонился и поцеловал ее где-то между ухом и щекой. Жадно втянул носом апельсиновый аромат ее духов.

— Чем занимаешься? — поинтересовался непринужденно. Нахмурился, вглядываясь в изображение и цифры. — Исправляешь одинокие ошибки?

— Если бы, — Леката отвлеклась от бумаг и устало улыбнулась. — Карлин решил изменить размер арок западной части крепости. Проверяю, не потеряют ли от этого стены нужные свойства. Все-таки фронтальная сторона.

— А почему он не делает это сам? — притворно удивился Максис. Ему совсем не нравились отношения Лекаты и ее наставника. Со стороны архитекторы напоминали властную мать и дочь-старую деву. Родительница ворчит, что наследница не замужем, но с каждым днем требует все больше и больше внимания себе, не понимая, что не оставляет дочери простора даже для вздоха.

— Мы разделили стену, — спокойно пояснила Леката. — Часть делаю я, часть он.

— А деньги за работу получает только он? — наместник скривился в усмешке.

— Все так, — женщина поймала его взгляд. Максису захотелось провалиться сквозь землю, такого упрека в глазах супруги он не видел даже во время выговора за тот их вечер. — Одна деталь: когда я голодная и оборванная пришла в его дом в поисках хоть какой-нибудь работы, он не выгнал меня, хотя вполне мог. Гильдии отказывались поручаться за чужеземку, а без этого в Южном Пределе даже в потаскухи не пробраться. Он учил меня, кормил, внес гарантийный взнос и дал крышу над головой. И ни разу не потребовал денег. Думаю, сейчас просто настал мой черед помочь.

Она сложила бумаги в стопку и, отперев шкаф, спрятала их туда. Щелкнула замком. Посмотрела на мужа:

— Пойдем. Все равно я уже устала.

У Максиса потеплело на душе. Может, Леката и не в восторге от супруга, но ненависти к нему точно не испытывает. Жаль только, что не доверяет.

— Что думает моя женушка о недолгой прогулке по побережью? — поинтересовался он, предлагая руку.

— Мне очень важно узнать, что написано в найденном блокноте, Макс, — сообщила Леката, опираясь на предложенную руку и снова обжигая нос апельсиновым ароматом. — Боюсь, если мы пойдем гулять, сил на него мне уже не хватит. Последнее время постоянно хочу спать, будто сглазил кто.

— Понял тебя, госпожа Ларой, — свободной рукой Максис сжал ее ладонь, мысленно призывая к порядку ускорившуюся в жилах кровь. — Полетели домой!

Дошли быстро, наскоро поужинали и, совместив находки, засели в кабинете наместника за расшифровкой. Уже вовсю горели свечи, когда стало очевидно: ключ к блокноту не подходил. То ли им намеренно подсунули обманку, то ли Максис впопыхах прихватил не то. Несмотря на четкое понимание безнадежности усилий, мужчина продолжил возиться с написанным, Леката решила подождать результата тут же, на диванчике. Промучившись еще немного, наместник откинулся на спинку стула и вздохнул:

— Утром пошлю за человеком, который разбирается в шифрах лучше меня. Если у нас нужный ключ, дело уладим быстро. Не переживай, женушка.

Потер усталые глаза и, не дождавшись ответа, оглянулся. Леката спала. Прямо на куцем диване в его кабинете, мирно пристроив голову на подлокотнике и отвернувшись от света к спинке. Максис подавил желание обнять супругу. Поставил рядом с диваном канделябр с горящими свечами и очень осторожно принялся расстегивать пуговицы блузы, расположенные как раз на обращенной к кабинету спине. Пуговица за пуговицей, петелька за петелькой. Прикусив губу и стараясь не дышать, чтобы не разбудить жену ненароком.

Наместник уже почти полностью обнажил знак, когда Леката дернулась и подскочила на диване. Уставилась на него шальными глазами.

— Что ты вытворяешь, Макс? — поинтересовалась сонно.

— Хочу рассмотреть метку на твоей спине, — пояснил мужчина спокойно. — Запомнить все детали.

— Это еще зачем? — удивилась Леката.

Максис взял ее за плечи и развернул к себе спиной.

— Затем, что это не просто знак, — он взял с пола канделябр и приблизил к изображению, вглядываясь в проступивший на коже рисунок. — Это почти приговор.

— Что? — Леката повернулась и уставилась мужу в глаза.

Максис почувствовал, как пересохло в горле, язык прилип к небу, отказываясь рассказывать Лекате то, что знает разум. Но раз начал, надо договаривать. Поставил канделябр на пол, потер лицо ладонями и глубоко вдохнул.

— Врата — это что-то вроде всемогущего исполнителя любых желаний. Внеси свою жертву, они выполнят требуемое и, если им не хватит, возьмут доплату сами. С других. На деле врата кровожадны и всегда берут значительно больше, чем дают. Но до сих пор находятся люди, которые верят, что трех жизней достаточно для исполнения именно их желания.

— А я слышала, они могут воскресить мертвых, — Леката поежилась и неловко улыбнулась.

— Не только, — вздохнул Максис. — Можно попросить что угодно, — криво ухмыльнулся. — И цена сходная, всего лишь три мертвеца. Первая жертва нужна для договора с духом переходов. После ему следует указать другую — человека, в которого дух будет собирать силы, сосуд. Чистую душу. Сам-то дух накапливать ничего не умеет. Когда сил для создания врат становится достаточно, для их постройки дух берет вторую жертву. А чтобы открыть врата, дух разбивает сосуд, лишает жизни того, в ком накапливал силы.

— И? — нахмурилась Леката, — Не понимаю тебя… Я-то тут причем?

Максис присел на корточки так, чтобы оказаться с сидящей на диване супругой на одном уровне, и посмотрел ей в глаза. Погладил по щеке, а потом заключил ее ладони в свои.

— Ты и есть этот сосуд, — тяжело проглотил застрявший в горле ком. — Третья жертва. Плохо то, что знак стал заметен постоянно. Значит, необходимые силы почти собраны.