— Польщена вашим приглашением, господин Долтон, но, боюсь, не могу назвать дату визита сразу, — Леката попыталась спрятаться за приличия, чтобы выгадать время и выяснить, кто такие эти Долтоны. Ужасно не хватало хоть кого-то, кто мог рассказать о прошлом семьи. Вдруг откажется от приглашения и потеряет шанс узнать что-то о родителях? Ей и так известно ужасно мало: — Я должна согласовать посещение с супругом.

— Бросьте, Леката, — сощурился гость и зло фыркнул. — Моя сестра была на вашем процессе. Ваш развод — дело времени, так к чему учитывать мнение бесштанной шавки Русовуса? — снова улыбнулся и смягчился: — Вы не были дома десять лет, вам нужен проводник, советчик, тот, кто введет вас в курс дела и поможет избежать лишней опасности. Я вполне могу им стать, — поймал взгляд собеседницы, и Леката вдруг почувствовала себя кроликом, запутавшимся в кольцах удава. — Не медлите, приезжайте, как будет время. Если хотите взять супруга — берите. Многие дамы нынче таскают с собой комнатных собачек.

Леката поежилась. Гипнотизирует он ее, что ли? Кажется, будто темные глаза смотрят прямо в душу и знают даже самые потаенные мысли. Эпрас воспользовался моментом и ринулся в наступление. Осторожно коснулся руки Лекаты и, не отпуская ее взгляд, прошептал.

— Я друг, уверяю. Приезжайте…

— Куда это вы, дорогой Эпрас, зазываете мою супругу? При живом-то муже… — раздался из-за спины голос Максиса.

Гость посмотрел в сторону говорившего. Наваждение улетучилось, и Леката вздохнула с облегчением. Обернулась. Плащ мужа промок, с капюшона стекала вода, но женщина готова была кинуться Максису на шею. Не хотелось больше оставаться с господином Долтоном наедине.

— Матушка желает познакомиться с ней, — как ни в чем не бывало пояснил Эпрас. — Но госпожа Ларой отказывается посещать нас без вас, — ехидно улыбнулся: — Приезжайте вдвоем, ведь у супругов Ларой наверняка второй медовый месяц. Или первый, кто там разберет.

— Всенепременно. Воспользуемся вашим любезным предложением, как только отпустят дела, Эпрас, — не менее ехидно улыбнулся Максис, по-хозяйски скидывая плащ и вешая его на спинку стула. — Передавайте вашей матушке мои искренние пожелания долголетия.

— Конечно, господин наместник, — гость поклонился и вышел наружу.

Некоторое время муж и жена стояли молча, ждали, пока Эпрас отойдет подальше. Его визит оставил настолько гнетущее впечатление, что Леката даже выглянула наружу, чтобы убедиться, ушел ли гость, или еще мнется где-то неподалеку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Пришел сверить рисунок, вокруг когтя были завитушки, я не запомнил их в точности, а они могут быть важны, — сообщил Максис, когда супруга вернулась внутрь и тоже скинула плащ. — Позволишь?

Леката повернулась к нему спиной, разрешая расстегнуть пуговицы.

— Кто он? — поинтересовалась у мужа, пока тот возился с одеждой.

— Эпрас? — хмыкнул Максис, но руки на мгновение застыли над одной из пуговиц. — Главный королевский дознаватель. Говорят, из неподготовленного человека душу вынуть может.

— Странно, — нахмурилась Леката. — Он называл тебя шавкой Русовуса.

— Все правильно, — хмыкнул супруг. — Я шавка, он лев. И все из одного зверинца, кормит нас одна и та же рука. Я служу королю по убеждению, а он — потому что его старшая сестра была королевой. Года три. Умерла в родах. Русовусу вообще с законнорожденными детьми не везло. С первой женой, с которой тридцать лет прожил, не нажил. С двумя последующими тоже. Сестра Эпраса так и не разрешилась, а третья жена короля загуляла с офицером, и ее пришлось казнить. В первом браке Русовус чудил, в последнем изменили ему. В моей семье говорят, — тут Макс перешел на шепот, — во всех злоключениях короля виновата моя бабка.

— Как интересно, — протянула Леката, спиной улавливая, что под шумок муж расстегнул чуть больше чем нужно. — Рассказывай.

— Русовус надругался над ней, — Максис отвлекся от пуговиц и, судя по звукам, начал возиться с бумажкой, сверяя рисунок. — Бабка была тогда вдовой, и король решил, что она не прочь. Она сопротивлялась, вроде даже ударила его ножом, но Русовус свое получил. Бабка забеременела. Мужа ей, конечно, нашли, за этим дело не стало, но роды были хоть не первые, но трудные, и пока она мучилась, проклинала короля на чем свет стоит. А бабка была магом-привратником, хоть и плохоньким. С тех пор короля невезуха и не отпускает.

— Подожди, — тряхнула головой Леката. Отлично помнила, что ее опекун дядя Герад дружил с отцом Максиса, а вот что между ними были еще и родственные связи, из виду упустила. — Дочкой короля была та твоя тетка, которая вышла замуж за моего дядю, или другая?

— Она самая, — супруг снова зашуршал бумажкой, вероятно, пряча ее в карман. — Ты же помнишь, что говорил твой дядя моему отцу: «Раз она умерла и больше не связывает нас, свяжем судьбы наших детей».

— Забудешь тут, — ухмыльнулась Леката. — Казалось, не меня замуж выдают, а отношения с твоим отцом закрепляют.

— Так и было, — Максис прижался к спине супруги и обнял ее за талию. — Они же дружили. Остальное их не интересовало.

Наклонился и коснулся губами шеи. Леката закрыла глаза, мысленно обещая себе прекратить все через несколько мгновений. Муж будто уловил ее мысли, рывком развернул и заключил в объятия. Скользнул руками по спине и прижал к себе бедрами. Захотелось застонать, его прикосновения были страшно приятными. А от ощущения его возбуждения все внутри сжималось, будто придавленная пружина.

— Нам нельзя, Макс, — прошептала Леката, сквозь аромат гвоздики, приправленный можжевельником, взывая и к остаткам своего разума, и к здравому смыслу мужа. — Мы не настоящая пара. Не любим друг друга.

— И что? — хриплым шепотом отозвался супруг, глядя прямо в глаза. — В моей семье нет ни одного брака по любви. В твоей, думаю, тоже. А я с ума схожу, стоит мне обнять тебя. Кровь кипит.

— Мы совсем не знаем друг друга…

— Мы достаточно знакомы для невинных шалостей, — возразил Максис и перешел от слов к делу: коснулся ее губ томительным нежным поцелуем.

Леката закрыла глаза и предоставила мужу полную свободу. Потерялась в его объятьях, забыла обо всем на свете. Только они вдвоем и ничего вокруг. Его ласки будоражили: отзывалась каждая частичка тела, каждый вздох, каждая мысль. Его запах дурманил, тепло обнадеживало, казалось, что бы ни случилось, супруг оградит от напастей.