машине, усадил на заднее сиденье, поддержав под локоть, вернулся к своим. Офицеры жадно курили. Мертвецов в своей жизни они повидали вдоволь, но чтобы смерть пришла вот так – это что-то новенькое. Женщина была немолода, но привлекательна. Впрочем, не сейчас – смотреть на нее без тошноты было невозможно.

Подошла пожилая пара – мужчина в берете постукивал тросточкой, женщина – маленькая, худая, в смешной шляпке – держала его за локоть. Свечников вышел навстречу, стал изображать, что дорога закрыта. Пенсионеры переглянулись, послушно повернули на другую сторону.

– Командир, эти двое что-то знали, их убили, чтобы нам не проболтались, – заключил Зинченко. – И оба чувствовали опасность. Но это же так не по-европейски – просить защиты у советских освободителей. На что они рассчитывали? Почему эта барышня в мусорном баке?

– Ночью было дело, – объяснил Андрей. – Лаура спала, а может, еще не заснула. Она знала людей, которые постучались в дом, надела халат поверх сорочки, набросила покрывало на кровать и пошла открывать. Что потом произошло, непонятно. Почувствовала угрозу, исходящую от гостей, вырвалась, выбежала на улицу. За калиткой ее догнали, свернули шею, а чтобы не тащить обратно, затолкали в мусорный бак. Как часто их опорожняют? Не знаю. Через сутки, через двое. Но сегодня утром это не делали. Злоумышленники могли вернуться в дом, навели порядок, повесили на место халат, который свалился с плеч Лауры… Будем опрашивать жильцов, может, что-то прояснится. Зинченко, садись в машину, дуй в магистрат. Поставь в известность Волынцева, а тот пусть давит на бургомистра. Тела забрать и отвезти в городской морг – мне плевать, кто это будет делать. Но оставлять их в таком виде нельзя. Пусть хоронят местные. Глядишь, найдутся родственники. В общем, действуй, Алексей, а мы пока побродим по округе.

Глава четвертая

Микаэлу трясло, но она завела разговор с соседями – оказалось, пустая формальность. Большинство людей уходили в себя, делали вид, что не понимают простого языка. Другие испуганно качали головами. Только супруги средних лет, проживающие напротив, смогли внести ясность. Спали они чутко – такова уж особенность возраста. Около трех часов ночи услышали шум в доме напротив – там воскликнула женщина. Но была ли это фрау Штейнер, неизвестно. Потом хлопнула дверь, кто-то выбежал на улицу. Фонари в округе не горели, да и супруги к окну не подходили. Послышалась возня, лязгнуло что-то металлическое (про мусорный бак они не подумали). Прошло полминуты – несколько человек побежали по дороге. Потом где-то в районе перекрестка завелась машина, но имела ли она отношение к упомянутым ночным гостям, неизвестно.

– А вы молодец, товарищ майор, – похвалил Свечников, – все правильно предсказываете.

– Я не предсказываю, – возразил Гордин, – а восстанавливаю уже случившиеся события. Много ума не надо. Хотя кому как. Микаэла, вы, наверное, уже прокляли все на свете, что связались с нами? – он участливо склонился над девушкой. Та съежилась в комок на заднем сиденье, сжимая свою маленькую сумочку.

– Это неважно, Андрей, проклинаю или нет… – пробормотала девушка. – Как бы я себя ни повела, эти люди все равно бы умерли… – Она вздрогнула. – Вы же не думаете, что с моим отцом может тоже случиться что-то подобное? – в ее глазах забилась паника.

«А вот это мы скоро узнаем», – подумал Андрей.

О действиях контрразведки в магистрате уже знали. Подчиненные коменданта поглядывали с интересом, сам капитан тоже задал парочку наводящих вопросов.

Первый секретарь Максимилиан Шмидт был жив («Надолго ли?» – прокомментировал Романчук), но выглядел не лучшим образом. Он предпочел не вступать в разговоры, отступил в свой кабинет.

– Одно из двух, – глубокомысленно заявил лейтенант Романчук, – либо этот бюрократ вообще не при делах, либо он все это и устроил.

Возразить на данную мысль было нечего.

Бургомистр тоже здравствовал, но обливался холодным потом, хотя и предпринимал попытки сохранить спокойствие. Его уже поставили в известность.

– Какой ужас, какая страшная трагедия… – бормотал он и раскачивался как маятник. – В голове не укладывается, как такое могло произойти! Бедный господин Эггер, у него была очень неуравновешенная психика. Зачем он полез в петлю, какая необходимость? Его никто не отстранял от должности – наоборот, я ясно дал ему понять, что увольнять не собираюсь… А что с госпожой Штейнер? Я слышал, в каком ужасном виде ее нашли… Она тоже покончила жизнь самоубийством?

– Даже не знаю, что вам ответить, господин Шварцен, – задумался Гордин, – в тупик вы поставили меня своим вопросом. Рискну предположить, что это не было самоубийство…

– Какой ужас, с кем я должен работать? – продолжал убиваться бургомистр. – Эти люди были незаменимы, в моем аппарате не осталось специалистов, я же не могу назначать на должности слесарей и водопроводчиков… Вы считаете, их убили, господин майор? Ведь это непохоже на самоубийство? Микаэла, радость моя… – бургомистр схватил дочь на руку. – Все, хватит, ты переезжаешь ко мне и больше не будешь ночевать одна. Срочно собирай вещи, я пришлю машину…

– Вы чувствуете угрозу, господин Шварцен? – осторожно спросил майор.

– Конечно! – вскричал бургомистр. – Ведь убили госпожу Штейнер и господина Эггера! Могут убить и… кого-нибудь еще!

– Убивают тех, кто замешан в неблаговидных делишках, сотрудничая с нацистским режимом. А вы уверяете нас, господин бургомистр, что ничего недостойного не совершали.

– Конечно, не совершал! – испугался городской глава. – Почему вы меня путаете? Я ни в чем не замешан!

Андрей перехватил укоризненный взгляд Микаэлы и отвернулся, пряча усмешку.

Докладывали Несмелов и Лапчик: произведен опрос жильцов по улице Бирштрассе. Товарищи Себастьян Курц, Феликс и Тобиас оказали следствию посильную помощь. Если бы не они, то люди в форме не смогли бы добиться результата. Преступники, вступившие в перестрелку с оперативниками, скрылись на сером легковом «Опеле» с разбитой задней правой фарой. Машина невзрачная, грязная, стекла тоже испачканы. Злоумышленников было трое – сравнительно молодые мужчины в штатском, конкретные приметы отсутствуют. Все происходило очень быстро: перевалились через забор, побежали к машине, один держался за плечо, испачканное кровью. Злодеи бросили в салон мешок, загрузились сами, машина сорвалась с места, проехала пятьдесят метров, потом свернула на Нигельмаркт, где отсутствуют жилые строения, но много лазеек, переулков и проездов. Кто-то из граждан даже запомнил номер машины. Только цифры и буквы называют разные и точно не уверены: либо «WH-248837», либо «WN-268738», либо другие похожие сочетания букв и цифр, которых можно набрать великое множество.

– Отличная работа, товарищи офицеры, – уныло похвалил Гордин. – Будем ловить… если они такие идиоты, чтобы продолжать раскатывать по городу на машине. Надеюсь, Волынцев уже в курсе?

– Так точно, товарищ майор, – отрапортовал Лапчик. – Приметы искомого автомобиля выдали