на темноту вокруг. Не бурлила в коридорах чистая огненная сила Великого Пламени. Было довольно тихо. Мрак скрыл прекрасные фотографические картины на стенах. Несколько раз мое тело уходило дальше от окон в полную темноту, где я едва мог различить какие-либо контуры. Первым громким звуком, который я услышал, был плач. Детское хныканье, которое обманчивое эхо повторяло и рассеивало по пустым коридорам, так что нельзя было понять реальное расположение источника звука.

“РТС была, файтинги были, теперь у нас сраный хоррор”.

Я ощутил вдруг нехарактерный для этого места лесной запах. Аромат хвои или какого-то другого растения. Сложно понять. Плач умолк. Тело продолжало шагать, пока не оказалось в просторном круглом зале, очертания которого практически не видел из-за темноты. Я был здесь не один.

“Нэл?”

Девушка стояла ко мне спиной в центре зала. Единственный круглый участок тусклого света выхватывал ее силуэт.

— Нэл? — произнес я, вдруг ощутив, что контроль вернулся ко мне.

Похоже, контроллер привел марионетку туда, куда хотел.

Девушка не обернулась, от чего у меня по спине поползли мурашки. Все это еще больше напоминало сцену из ужастика.

— Я осталась одна. — вдруг нарушила молчание девушка.

Ее голос звучал совершенно по-другому. Никакой радости, оптимизма или веселья. Лишь горе, боль и слезы.

— Кернц, Ада, Мертин… — вздохнула полушепотом она. — Почему вы не справились? Почему вы оставили меня совсем одну здесь?

Нэл говорила тихо, но в пронзительном безмолвии ночного дворца даже шепот расходился эхом. Я заговорить больше не пытался. Очень сомневаюсь, что Нэл сейчас в себе и адекватно воспринимает происходящее. У великой магички лунатизм?

— Паран, где твоя яркая улыбка? Тоти, почему ты не зовешь меня? — продолжала шептать Нэл.

Она перечислила одиннадцать имен. Наверное это другие ученики Азарда. Несостоявшиеся маги, которые изображены на картине. Девушка замолчала и обернулась так резко, что я не заметил движения. Скример, блин! Я аж чуть не свалился назад. Она видит меня в этой темноте? Ну, конечно, видит. Она же древняя волшебница мать ее.

— Я не хотел выходить из…

— Уходи. — оборвала меня Нэл без гнева или осуждения.

— Не уверен, что дойду обратно сам. Там было очень темно. Нэл, я…

— Тебе нужно уйти. — уже громче произнесла она. — В этом месте живет чудовище. Скоро оно проснется.

— Ага… — выдохнул я. — Ну замечательно, но дойти до комнаты мне этот факт не поможет. Он мотивирует. Тут не поспоришь. Однако дорогу от этого я лучше знать не стал. И темнота все еще…

— Я не могу уйти отсюда. Я должна его сдерживать. Тебе нужно уходить. Слышишь? Скоро начнется.

Нэл похоже вообще меня не слушала или не понимала. Вот от этого факта мне стало очень даже не по себе. Находится рядом с неадекватной магичкой, способной взглядом стереть тебя в пыль, вредно для здоровья. Это конечно пока только лишь моя гипотеза, но проверять её на практике вообще не хочется. Надо валить. И я начал аккуратно пятиться назад. Нэл снова мгновенно обернулась. Она будто жидкость перетекла в другую позу. А тишину дворца нарушило… Честно, я не знаю как описать этот звук. Он как те самые любимые монстры Лавкрафта. Но если все же постараться описать этот звук, он одновременно напоминал шёпот, музыку, хрипы и падение чайного сервиза из окна. Какофония. Но в этом странном хаосе можно было уловить подобие мелодии. Я слышал не просто случайный набор звуков, а особого рода сигнал, в котором смысл передавался не словами, но был отчётливо понятен. Не надо переводить разъярённый рёв медведя. Жалобное мяуканье голодного котёнка тоже не нуждается в словаре или даре стратега. Но звук, наполнивший Дворец Дэвов, нёс в себе гораздо больше смыслов. Это был торжественный трубный глас, возвещающий приближение чего-то Великого. Одновременно это была угроза, сулящая смерть и бесконечные страдания. Но вместе с тем то был манящий зов, сладкий словно жаркая, страстная любовь.

— Чудовище, чудовище, чудовище! — запричитала Нэл и теперь я ей верил.

Может волшебница сейчас не в особо адекватном состоянии, но сюда явно приближается что-то за пределами человеческих возможностей и понимания. А значит мне тут делать больше нечего. Сейчас я даже магию Порчи кастовать не могу. Пора было делать ноги. Пришлось ускорить шаг. Я почти бежал сквозь темноту, ощущая как сотрясаются стены дворца. Пространство вокруг менялось. Воздух казался вязким и каждое движение давалось всё труднее. Однако стало светлее. Бледно-зелёное сияние пронизало Дворец насквозь. У него, казалось, не было единого источника. Я даже не уверен существовал ли этот свет на самом деле или он был эффектом магического воздействия на мой плохо защищённый разум. Я бежал. Ломился сквозь плавящуюся реальность, мечтая поскорее скрыться от чудовищного потустороннего присутствия. Сам не знаю как мне удалось вернуться обратно в гостевые покои. Я запер дверь, внутри неё лязгнули засовы и всё прекратилось. Утих пугающий зов, свет вернулся в норму, мой разум успокоился. Ну почти успокоился.

"Что это было?" — задал я себе риторический вопрос.

Вздохнув, прошёлся вдоль комнаты, выпил чуть кислого вина. Захотелось есть и не только. Я вдруг понял, что ощущаю не слабость или мандраж, а будоражащий кровь прилив сил. Мне хотелось всего и сразу. Наесться, напиться, оказывается в постели с женщиной, вырезать в одиночку всю армию Ксериона.

Это совсем не похоже на воздействие силы Великого Пламени. У меня случались передозы внеземного огня. Некоторые из них я даже вызывал сам. Прекрасно помню всю гамму "приятных" ощущений. Хотя… Черт его знает. Я сейчас в не совсем обычном месте и оснащён специальными артефактами. Возможно, теперь передозировка ощущается иначе.

Я сел на кровать и выпил залпом небольшой бокал. Вкус отличный. Кровь прилила к паху. Как не во время. Несколько недель назад у меня имелся отличный набор потенциальных любовниц, но особого желания не было. Война, Метка, почти удачное покушение. В общем сплошные нервы.

"Че это было?" — еще раз спросил себя я, осматривая гостевые покои.

Полумрак, но зрение моё будто обострилось. Запахи тоже ощущались очень остро и ярко.

— Этот монстр что, распыляет во время появления наркотический газ? — произнес я и засмеялся.

Это был прямо-таки гомерический хохот, а не моя обыкновенная скупая усмешка привкусом горькой иронии.