И со мной этот высокомерный волк все-таки станет примитивным псом. Станет самым примитивным на свете кобелем, который и думать забудет о том, как было с другими!

С волчицами…

Не отрывая взгляда от Гроза, я провела пальцем по своему бокалу и медленно отодвинула его к самому краю.

Бокал полетел на пол, разбился на кучу острых стекляшек и красное вино потекло по деревянному полу.

Я коснулась пальцами стекла, намеренно до крови оцарапав кожу, чтобы после — медленно слизнуть её языком.

Следом, откинув назад волосы, медленно прошла к кровати и, изогнувшись, словно кошка, легла на белые простыни.

Шире раздвинула перед волком ноги, двинула бедрами вверх- вниз, словно приглашая.

— Нравится, Гроз? — сама коснулась себя рукой и провела по увлажнившейся, чувствительной коже. — Или волчонок? Кому из вас нравится? Это ведь интересней покорной волчицы? Берите…

Другого приглашения не потребовалось.

Запах крови и запах женщины, готовой к спариванию — то сочетание, перед которым не устоит даже самый матерый хищник

Не устоял и Гроз.

Он провел языком по удлинившимся клыкам, умудряясь заткнуть меня одним своим взглядом.

Теперь — совершенно другим.

Теперь — гораздо более звериным.

Быстро расправившись с одеждой, он подошел к постели и рывком дернул меня за лодыжку к себе.

Шире раздвинул мои ноги, зарычал и впился ртом во влажную плоть, снова будто вливая в вены обжигающее серебро.

— Да… — победно выдохнула, выгибаясь ему на встречу.

Оборотень вылизывал, упивался, смаковал….

Пожирал меня своими губами.

А я снова и снова выгибалась, приподнимая бедра и желая получить еще…

— Еще! — сорвалось с губ, и это была не просьба.

Это был приказ.

И едва только он прозвучал, я разочарованно застонала, потому что волк тут же отстранился, давая понять, что это он управляет моим наслаждением.

Только я была с этим не согласна…

Ловко перекатившись, оказалась сверху и встретилась взглядом с серебряными глазами.

— Я не буду скулить под тобой, как твои волчицы, понял? — схватившись за шею зверя, легонько сжала её пальцами.

— Двигайся — хриплый приказ вместо покорного "да". — Раз такая смелая.

Обхватив горячими ладонями мою грудь, Гроз принялся мягко массировать набухшие вершинки груди подушечками больших пальцев.

И я задвигалась.

Не от покорности, не от желания угодить эрраи, а потому что сама хотела этого до боли и потому что сдерживаться больше не было сил.

Мне было необходимо почувствовать его в себе.

И сейчас, до крови кусая губы и зарываясь пальцами в собственные волосы, я снова и снова насаживалась на ствол волка.

Это было слишком…слишком хорошо.

Будь у меня рабский ошейник, я бы прямо сейчас нацепила его на Гроза.

Сказала бы всему миру, что убила его, соврала бы, придумала что угодно, только чтобы вот так использовать его всю вечность!

Каждую ночь…

Каждую…

Потому что в этот момент впервые за много лет я забыла обо всем.

О том, что мучило, о том, что болело внутри…

Обо всем забыла, превращаясь в существо, которое жило лишь этим наслаждением.

Оно все раскачивало на своих волнах, раскачивало…

На грани…Еще Немного… Почти!

— Да! — выкрикнула, двигаясь быстрее.

Но нет…

Гроз не позволил.

Он резко сбросил меня на живот, намотал на кулак мои волосы, оттянул до боли, вынуждая выгнуться и беспомощно ухватиться руками за изголовье кровати.

Я оглянулась, бросив на него разгневанный взгляд, но от увиденного слова так и застряли в горле.

Потерявший самообладание оборотень, сжимал рукой огромный вздыбленный ствол, перевитый синими венами.

И ничего человеческого в его глазах уже не осталось.

Ни капли.

Я как никогда чувствовала, подавляющую, жесткую силу, которая сорвавшись с цепи, заполняла комнату и давила на энергетику. Она все настойчивее сжимала ауру, заставляла её прогибаться, покоряться, скручиваться…

— Теперь будешь скулить, ведьма… — угрожающий рык. — Подо мной.

Кровь потекла по венам расплавленным серебром.

Желание, страх, любопытство — я не думала, что можно испытывать все это одновременно, но сейчас — испытывала.

И хотелось еще…

Хотелось дойти до ручки, хотелось пойти дальше, чтобы сойти с ума окончательно.

Ведомая этим желанием, я тут же вывернулась, избегая унизительной позы.

За спиной послышалось низкое рычание — оборотню мое своеволие не понравилось.

А мне — до безумия, до одержимой пульсации по всему телу понравился его низкий, гортанный рык.

И сила эрраи, давящая на ауру, теперь напоминала плеть, которая хлестала по ягодицам в самый подходящий для этого момент.

Так даже интереснее, так — острее.

И когда Гроз грубо дернул на себя, заставляя встать на колени, пульсация по телу только усилилась.

А потом — стала еще настойчивее, когда он бедрами вжался в мое тело, заставляя почувствовать силу своего возбуждения.

Пьяная от желания я потянулась рукой за спину.

Хотелось снова попытаться отобрать преимущество, хотелось поиграть, доказать, что я — другая.

Я — не похожа на тех жалких волчиц.

— Глупая, неопытная ведьма — угрожающе прозвучало у самого уха.

И оборотень клыками вгрызся в мое плечо, возвращая меня в реальность.

В ту реальность, в которой передо мной матерый хищник, и за неповиновение — только боль.

Оставляя на плече болезненный след, Гроз снова повалил меня на кровать.

Горячая ладонь сразу легла мне на голову, придавливая к подушке и теперь не оставляя ни малейшего шанса вырваться

Раздвинув влажные складки лона, зверь взревел от удовольствия, войдя в меня одним мощным толчком.

Болезненно, грубо, до упора.

А я до побелевших костяшек пальцев сжала в руках простыни, сдерживая свой стон.

Не сдавалась.

Но новый толчок и когти, одновременно с ним, впившиеся в ягодицы, — все-таки вырвали этот стон из груди.

Оборотень принялся грубо вколачиваться в мое тело.

Он больше не жалел и не игрался.

Позади меня был безумный, дикий зверь, и теперь он одержимо брал то, чего хотел.

Серебро его ауры подобно своему хозяину, тоже проникало внутрь меня, исследовало, пробовало кожу на вкус, ласкало…

Боги…

Стоило сдаться, и оно уже не давило и не скручивало.

Напротив — нежно лизало кожу.

Так же нежно, как острое лезвие, мягко скользящее по животу, по вершинкам груди, по шее.

Сладко, остро, опасно…

Но стоит только показать свои когти — оно лизнет до крови.

Но я только выгибалась, только принимала этого грубого зверя, сходила с ума и просто не понимала, как можно покорно под ним скулить.

Я, черт подери, орала, срывая голос, и требовала еще.

— Всё еще хочешь меня убить, да, кроха? — низкий, насмешливый голос у самого уха.

Мощный толчок.

И снова металлический привкус на языке, от искусанных в кровь губ.

— Да! — выдохнула,