– А что?.. – начала Анна, но Наташа повлекла её к выходу.

– Мы в основном зашли спасибо сказать, – пробормотала она, толкая дверь плечом. – У вас на крыльце скользко.

– Там лампочка есть, – грустно отозвался Толик. Мать, конечно, отойдёт. И все ограничения – это на время. Но почему сейчас? Откуда выплыл колдун? И что за равновесие сил?

Толик пошёл в сени, повернул выключатель, выглянул. Лампочка горела, с крыши текло, доски блестели намокшей чернотой гнили.

– Ты что-нибудь знаешь? – быстро спросила Наташа, когда они все оказались на улице.

– О чём? – Толик прямо физически почувствовал на своём загривке тяжёлую ладонь матери. В сердцах она могла приложить очень больно.

– Ну вот что говорят по селу?

В свете тусклой засиженной мухами лампочки Наташин взгляд казался демоническим. Анна продолжала улыбаться.

– А что говорят по селу? – Голос Толика дрогнул.

– Ну, про всё это?

Наташа обвела тарелкой крыльцо. Толик посмотрел на мокрое пятно на досках пола.

– Что это не просто так, – делала осторожные заходы Наташа. – Что бабе Свете аукнулась какая-то старая история и что твоя мама…

Шарахнули, распахиваясь, створки окна в комнате.

– Быстро пошёл в избу! – крикнула мать.

Толик отступил к двери. Ему очень хотелось услышать окончание истории.

– А что мама? – прошептал он.

– Ну что она тоже…

– Быстро! – раздалось из окна.

– Ты у неё спроси, – шепнула Наташа и сбежала с крыльца.

В глазах Анны плескался восторг, её всё это развлекало.

– А колдун? – крикнул Толик, но Наташа не ответила.

Толик ввалился в сени, громко, чтобы слышала мать, захлопнул дверь. Постоял, прислушиваясь, как гости уходят, едва слышно что-то обсуждая. И ему жгуче, до головокружения захотелось пробежать по улицам, узнать новости. А главное, действительно понять, что же это происходит.

Он вернулся на кухню. Мать вновь стояла на пороге комнаты.

– Я тебя свяжу и в подпол посажу, – мрачно произнесла она.

– Чего? – протянул Толик. – Я-то чего?

– Того!

– Почему все знают, а ты ничего не говоришь?

– Собака лает, ветер треплет – вот что все знают, – отрезала мать. – Говорю тебе, сиди дома. Вот и всё, что тебе надо знать. Сложно?

Толик хотел сказать, что сложно, потому что непонятно. Но у матери был такой вид, что он лишь мотнул головой. Сложнее, чем сидеть дома в такой момент, ничего нельзя было придумать.

Опять застрекотала машинка. Толик взял телефон. Игорёк не ответил, у Ритки было постоянно занято. Ну почему именно сейчас нельзя выйти на улицу? Сейчас, когда это так нужно!

Мимо окна проплыла знакомая зелёная куртка, из-под капюшона торчал знакомый обвисший козырёк. Колян свернул к калитке, повозился с собачкой запора и вошёл во двор.

– Мам! – крикнул Толик, срываясь с места. – Снегирёв пришёл.

– А этому что надо? – проворчала мать, не прерывая работу.

На крыльце послышался грохот. Толик выскочил в сени, повернул выключатель. Навстречу ему из двери шагнул Колян. Он пах лесом и грибами. Он пах свободой.

– Чего у вас там на крыльце? – спросил он, проходя в дом.

– Починить надо, ага! – Толик пританцовывал на месте от нетерпения. Человек в доме – это новости.

На кухне Колян обстоятельно стащил с головы капюшон, сдёрнул кепку, пригладил волосы, прошёлся глазами по углам, словно проверял их сохранность.

– Теть Люб! – крикнул он в стрёкот машинки. – Я грибы принёс. Батя передать просил.

Стрёкот прекратился. Толик подумал, что мать сейчас опять орать начнёт, но она появилась в дверях и вдруг улыбнулась:

– Здравствуй, Коля. Куда ходили?

– На вырубки, – махнул рукой за спину Колян. – Хорошо прошлись. Да все белые. Вот. Батя просил передать.

Он протянул Толику пакет. Тяжёлый. Толик позавидовал их походу. В лесу сейчас хорошо, прибытно. И если столько отдают, то сколько же они набрали? Мешок?

– А вы как? – завёл светскую беседу Колян.

– Да как, – мать показала в сторону развешенных вдоль печки вещей. – Дома си- дим.

– И правильно, – Колян встряхнул кепку и нахлобучил её на лоб. – Вы слышали? Внучкам бабы Светы врача вызывали. Говорят, он им поставил диагноз «нервное расстройство». Вроде бы это из-за ветра бывает. Ну и что солнце долго не садится – тоже раздражать может. Вот они и раздражились. Их теперь, наверное, домой отправят.

– Уезжают, – кивнула мать и зачем-то посмотрела на Толика. А он был только рад, что новенькие отчаливают. Нечего было здесь вообще появляться.

– И ещё вас мать просила завтра на репетицию зайти, – прервал игру родственных взглядов Колян. – Говорит, что лучше вас кадриль никто и не танцует.

– Ой, да что ты, – отмахнулась мать, но по лицу было видно, похвала понравилась. – Оттанцевала я своё. А костюмы к завтрему сделаю.

Толик пожирал Коляна глазами. Он понимал, что это ещё не все новости, но Колян никогда не торопился. У него был свой ритм выдачи информации.

– Спасибо, теть Люб! – размеренно произнёс Колян. – Пойду я. Хорошего вечера.

– Поосторожней там на крыльце. Скользко.

– Я провожу, – подался Толик.

В глазах матери мелькнуло что-то электрическое, сверкнула искра, но она промолчала.

– Ну, чего там? – спросил Толик, стоило им оказаться на крыльце.

– Да ничего, – Колян смотрел на козырёк, сдвинутый кусок шифера заметно свисал. – Григорьев меня в команду позвал на регату.

Вот это да! А его не позвал. Но это потом. Сейчас были дела поважнее.

– А новенькие?

Колян быстро глянул на него и снова уставился на крышу.

– Я вот не пойму, – протянул он, поправляя на голове кепку. – С чего они? Неужели из-за легенды так стронулись? И отец злится. Глаз с меня не спускает.

– Что ты знаешь про эту легенду? – прошептал Толик.

– Я-то чего знаю? Это ты знаешь. Сам рассказывал.

– Ничего я не знаю, – разозлился Толик. – Говорил, что Сонька трепала. Помнишь, тогда ночью у костра? В карты ещё играли.

Колян перестал изучать крышу. Теперь он смотрел на пол, трогал мыском сапога чёрное пятно гнили.

– Да там как-то странно, – через силу произнёс он. – Про бабу Свету…

– Мне Ритка рассказывала, – заторопился Толик. – Она хотела жениха чужого отбить, а получилось, что утопила. Поляка только нету.