глазами, я наблюдала, как Аои собирает рассыпанные мной вещи. Среди ее вещей были такие же, как у Рэйны, принадлежности для рисования.

Рэйна всегда рисовала, но я в этой комнате ни разу не видела, чтобы Аои этим занималась. Вот бы она что-нибудь нарисовала для меня.

Меня навещают не только Черныш и вороны.

Иногда меня заходит проведать мамин друг, белый кот по имени Малыш.

– Привет, Печенька!

Господин Малыш всегда ласковый и ведет себя как джентльмен.

– Господин Малыш, здравствуйте. Как там мама?

– Хорошо, только недавно вымазала правый бок розовой краской.

Представив себе это, мы с господином Малышом хихикаем.

Бродячего кота Черныша я не люблю, потому что он меня не слушает, а вот господина Малыша люблю, потому что он всегда с интересом слушает мои истории.

Мама говорила, что если выходить замуж, то за кота, который умеет охотиться, но мне понравился бы такой, как господин Малыш.

4

Пришло лето, приближалась годовщина смерти Мари.

Прошел год с тех пор, как я ее убила.

– Я же сказала: не пойду! – кричала я.

Я давно не кричала, так что охрипла.

– Сходи! – На лице мамы жесткое выражение.

– Не пойду!

– И долго ты еще так будешь?

Конечно, мама права. Я знаю это. Головой понимаю, но чувства сдержать не могу.

– Отстань!

– Это же годовщина смерти Мари. Ты ведь ни на похоронах не была, ни на могилу ее не ходила.

Знаю. Я все это знаю. Я бы и сама хотела сходить. Я хочу, чтобы это все кончилось. Хочу извиниться перед ней, хотя бы на ее могиле.

Но я ничего не могу сделать.

– Уходи!

Я, напирая всем телом, выгнала маму из комнаты. С громким стуком захлопнула дверь. Печенька вся сжалась.

За дверью мама еще что-то говорила, но я ее не слышала, а кричала что-то нечленораздельное.

Наконец я услышала, как мама спускается по лестнице. Ее шаги звучали устало.

Меня переполняли слезы: они текли не переставая.

* * *

О том, что случилось с телом Аои, я узнала и от Черныша, и от нее самой.

– Я не могу ни на могилу Мари сходить, ни домой к ней пойти. Я никак не могу выйти на улицу, – говорила Аои, плача.

Оказывается, она не выходит не потому, что ей хорошо в комнате. Она не может выйти. Наверное, ужасно тяжело все время находиться в одном месте – каким бы уютным и приятным оно ни было.

Аои долго плакала на кровати. Я пыталась ее как-то утешить, но она закрылась в себе.

Услышав крики ворон, похожие на треск разрываемой ткани, Аои съежилась.

Вороны спустились на балкон. Одна, две, много.

Я сразу поняла, о чем они кричат.

Они наверняка собирались съесть Аои, если она умрет.

Вот оно что, значит, в этом мире есть кто-то слабее меня.

Во мне зародилось новое, неизведанное еще чувство.

Я буду защищать Аои! Я приняла решение.

– Пф-ф!

Я решительно зашипела и бросилась на тени на занавеске.

Когда я стукнулась о стекло, звук получился громче, чем я думала. Вороны, наверное, тоже удивились. Хлопая крыльями, они разлетелись.

– Ты в порядке, Печенька?

Получилось! Я радовалась, но и волновалась за Аои. Не умея справиться с чувствами, рвавшимися из моей груди, я бегала и бегала по комнате Аои кругами.

5

Пришла осень. Как деревья роняли листья, так Аои худела и все больше ссорилась с матерью.

Иногда она по целым дням не выбиралась из постели, и тогда я нашла способ есть мои хрустики, когда мне хочется.

В осенних сумерках пришел господин Малыш. Не в то время, как обычно.

– Знаешь, Печенька… Не хотелось тебе об этом говорить, но Мими плохо себя чувствует.

– Мама?!

– Она хочет с тобой увидеться.

– Но меня не выпускают на улицу.

– Да, точно. Если хочешь, могу передать Мими что-нибудь.

Я немного подумала, но подходящих слов придумать не смогла.

– Передай ей, пусть держится.

– Хорошо. Мими обрадуется.

Подошла Аои. Господин Малыш, увидев это, тут же исчез с балкона.

– Слушай, Аои, я хочу увидеться с мамой. Хочу ее проведать.

Аои ничего не сказала и погладила мою шерстку. Колокольчик, привязанный к мисанге на ее запястье, звякнул: дилинь, дилинь.

Аои не понимает меня. Аои не хочет меня отпускать.

Тут я рассердилась. Вцепилась зубами в мисангу и решительно потянула.

– Нельзя! Перестань, Печенька! – закричала Аои. – Зачем ты так делаешь?

Пожалуйста, Аои! Я хочу к маме.

– Перестань! Уходи!

Аои забрала у меня мисангу и нырнула в постель.

Я решила сама сходить встретиться с мамой.

Днем, когда мать Аои вернулась ненадолго и занималась стиркой, я тихонько выбралась по сушилке на крышу.

«Я научусь прыгать и с крыши!» – вспомнила я, как говорила это маме.

«Конечно, научишься!»

Мне показалось, что я слышу мамин голос. Я решительно бросилась в воздух.

* * *

Печенька убежала.

Наверняка из-за меня.

Это ведь я сказала ей: «Уходи!»

Кошка, которая всю жизнь прожила в доме, во внешнем мире не выживет. Кошка, которая была у меня раньше, Джессика, тоже выбежала из квартиры на улицу, а потом я нашла ее рядом с домом, сбитой машиной.

Печенька не знает окрестных мест. Значит, она больше не сможет вернуться.

А родители на работе.

Я должна ее спасти.

Но мое тело не двигается. Я не могу справиться ни со своим сердцем, ни со своим телом.

Из-за того, что я не смогла пойти на годовщину смерти Мари, во мне что-то окончательно сломалось.

Сейчас я могу только дышать.

Что делать?!

Ничего я не могу сделать. Могу только, дрожа, накрыться одеялом.

Мари, Мари, прошу, спаси меня.

* * *

Мир без потолка.

Я посмотрела на пронзительно голубое небо и ужасно испугалась, что меня может затянуть туда. Побежала вперед, стараясь не смотреть вверх.

Я бежала, бежала и наконец заметила. Заметила, что мир не такой, как я думала. Его размеры намного превышали мое воображение.

Страшно.

Наверное, и Аои боялась того же.

Я думала, что, выйдя на улицу, я немного пробегу и доберусь до мамы. Ведь господин Малыш и Черныш всегда легко ко мне приходили.

Я почувствовала запах чужого кота.

Мне вдруг стало страшно, и, чтобы скрыться от этого запаха, я побежала изо всех сил.

Нет никого, кто бы меня защитил.

Я не знала, что мир такой большой и сложный.

Я бежала по дорожке, которую никогда раньше не видела, но устала и решила немного отдохнуть под высокими деревьями. Это было моей ошибкой.