партнеры Morgan Stanley имели дело в основном с руководителями компаний и были посвящены в их тайные долгосрочные планы. Они монополизировали выпуск акций и облигаций компаний-клиентов. Никто не пытался переманить клиентов Morgan Stanley - это считалось дурным тоном и к тому же безрезультатным.

Среди сотрудников фирм Моргана по-прежнему ощущалась теплота: многие из них работали вместе в J. P. Morgan and Company или Guaranty Trust в 1920-1930-е годы. Их могла разделять стена Гласса-Стиголла, но через нее тянулась густая лиана. J. P. Morgan и Morgan Stanley поощряли братские отношения между своими сотрудниками и передавали друг другу бизнес. Ежегодно они устраивали почетный ужин, на который приглашали по десять перспективных молодых людей из каждой фирмы; как заботливые родители, они подталкивали ребят друг к другу. Morgan Stanley делила кафетерий с J. P. Morgan and Company на Уолл-стрит, 120. Партнеры Morgan Stanley имели личные счета в банке 23 Wall и были одними из немногих смертных, обладавших ипотечными кредитами J. P. Morgan.

Там, где это было возможно, обе фирмы Morgan сотрудничали в бизнесе. J.P. Morgan управляла пенсионным фондом Morgan Stanley и планом распределения прибыли, а Morgan Stanley спонсировала выпуск ценных бумаг J.P. Morgan. Если Morgan Stanley размещала облигации, то J.P. Morgan выплачивала дивиденды. Их связывала особая схема ведения бухгалтерского учета, возникшая еще во времена депрессии, когда Morgan Stanley опасался циклических колебаний в работе с ценными бумагами и стремился сохранить низкие накладные расходы. В Morgan Stanley не было ни канцелярского, ни бэк-офисного персонала, а "закрытие" выпусков облигаций - физический обмен чеками и ценными бумагами - по-прежнему происходило на Уолл, 23. Однако на данном этапе братские отношения между Morgan и Stanley были крайне неравными. Morgan Stanley был бесспорным лидером в сфере инвестиционного банкинга, а J. P. Morgan - потрепанным аристократом в сфере коммерческого банкинга, опирающимся на богатые традиции, но не имеющим сопоставимой современной власти. Будучи партнерами в своей фирме, сотрудники Morgan Stanley зарабатывали гораздо больше, чем их коллеги из 23 Wall. В те времена люди из Morgan Grenfell также проходили стажировку как в J. P. Morgan, так и в Morgan Stanley. Несмотря на закон Гласса-Стиголла, это по-прежнему была счастливая семья Морганов.

Morgan Stanley в большей степени, чем J. P. Morgan and Company, избегал участия в политической жизни и никогда не проявлял равнозначного чувства государственной службы или благородства. Гарольд Стэнли занимался бизнесом, а Гарри Морган разделял отвращение своего отца к политике. Будучи в основном эмитентом облигаций "голубых фишек", Morgan Stanley редко имел дело с Комиссией по ценным бумагам и биржам и не испытывал особой необходимости лоббировать в Вашингтоне отраслевые вопросы. В один из моментов 1950-х годов Юджин Ротберг (впоследствии казначей Всемирного банка) и Фред Мосс из SEC посетили Morgan Stanley, чтобы изучить "горячие выпуски" - новые предложения акций, которые после выпуска стремительно взлетали и колебались. Визит представителей Комиссии по ценным бумагам и биржам был беспрецедентным и даже вызвал смех на Уолл-стрит, 2. Их встретил человек в ливрее - красном пиджаке с белой полосой на груди - и проводил на платформу. За столом в центре стоял Перри Холл, веселый, вспыльчивый управляющий партнер, который представился: "Меня зовут Перри Холл, я партнер Morgan Stanley, Принстон". Фред Мосс в ответ сказал: "Меня зовут Фред Мосс, я - член Комиссии по ценным бумагам, Бруклинский колледж. До того, как меня стали звать Мосс, я был Московицем. А до этого была Морган, но я сменил ее в 1933 году". Следуя старому обычаю Дома Морганов, Morgan Stanley не продавал, не торговал и не распространял ценные бумаги, а распределял их среди других фирм, его партнеры работали вдали от вульгарного шума фондовой биржи и не опускались до спонсирования новых компаний. Оказалось, что партнеры Morgan Stanley не знали, что такое "горячие вопросы".

В годы правления Трумэна все еще сохранялась подозрительность "Нового курса" по отношению к Уолл-стрит, которая вылилась в последнюю канонаду против интересов Моргана. В октябре 1947 г. Министерство юстиции подало иск против семнадцати инвестиционных банков и их торговой группы, Ассоциации инвестиционных банкиров, обвинив их в сговоре с целью монополизации андеррайтинга в нарушение антимонопольного законодательства. В иске "США против Генри С. Моргана и др." Морган Стэнли был назван лидером заговора, а Гарольд Стэнли - его коварным вдохновителем. В свои шестьдесят с небольшим лет очень корректный Стэнли, которого никто не считал заговорщиком, с ворчанием отверг это дело как "полную чушь". По его мнению, инициатором иска был кливлендский финансист Сайрус Итон, глава компании Otis and Company, который пытался восстановить свое финансовое положение после краха своего инвестиционного фонда в 1929 году. Тонко завуалированно намекая на Итона, Стэнли сказал, что "кто-то, по каким-то причинам, ввел в заблуждение Министерство юстиции".

Прозванные "Клубом семнадцати", эти шикарные гангстеры обрабатывали 70 процентов сделок по андеррайтингу на Уолл-стрит. В богатую процессию подозреваемых входили Kuhn, Loeb; Goldman, Sachs; Lehman Brothers; First Boston; Smith, Barney; Kidder Peabody; Dillon, Read; Drexel and Company. Такие фирмы, как Lazard Frères, Merrill Lynch и Salomon Brothers (которая симпатизировала правительству), еще не были настолько влиятельными, чтобы их можно было заподозрить в грубом криминале. Однако некоторые из них втайне сокрушались, что их исключили из этой группы классовых мучеников. Как сказал адвокат Артур Дин из адвокатской конторы "Салливан и Кромвель" о тех, кого правительство обошло стороной: "Это заставило их почувствовать себя гражданами второго сорта".

Иск расширил обвинения, выдвинутые в конце 1930-х годов Временным национальным экономическим комитетом. Главными зачинщиками стали ярые критики Моргана, выступавшие в то время за проведение конкурсных торгов на железных дорогах и в коммунальном хозяйстве, - Сайрус Итон, диковатый железнодорожник Роберт Янг, председатель правления железных дорог Alleghany и C&O, который устроил засаду Гарольду Стэнли, потребовав проведения конкурсных торгов на заседании правления C&O в 1938 году, и Гарольд Стюарт из Halsey, Stuart and Company, бывший банкир коммунального магната Сэмюэля Инсулла. Несмотря на то, что Хэлси, Стюарт и Итон были крупнее некоторых фирм, входивших в "Клуб семнадцати", компания Отис и была исключена из иска, что подтвердило подозрения в том, что именно эти фирмы спровоцировали его. Ближе к концу Второй мировой войны Стюарт и Итон провели десятки брифингов в Министерстве юстиции. Их усилия получили новый импульс, когда президентом стал Трумэн: Трумэн, ученик Брандейса, выступал за обязательное проведение торгов по ценным бумагам, чтобы вбить клин между компаниями и их привычными банкирами.

Когда в 1947 г. Министерство юстиции впервые подало иск, некоторые эксперты