В ответ на его обещание лицо роженицы оживилось слабой улыбкой, за которой незамедлительно последовали крики. Теперь это были уже настоящие вопли.

– Ааа! О, небо! – согнулась Дива, сжав угол простыни. – Не могу больше…Я больше не могу!

Она кричала и грозила. Молилась и звала. Один раз Рёрику показалось, что она потеряла сознание. Но потом она подняла ресницы. От боли глаза были как будто не ее. Она уже не могла разговаривать, а только кричала. Но ничего не происходило. Младенца все не было. Лишь бабки сновали туда-сюда.

– Так должно быть?! – волновался князь, подгоняя повитух. – Сделайте что-нибудь, в конце концов!

– Что, князь?! – недоумевали повитухи. Все шло привычным чередом.

– Я откуда знаю?! Вы же…– Рёрик не успел договорить, как Дива закричала не своим голосом.

Бабки засуетились, забегали с тряпками, корытами да согретыми полотенцами. Одна из повитух заглянула под полотно, укрывающее ноги Дивы.

– Теперь, – единственное, что сказала она помощницам.

Князь не знал, куда деваться от этого безумия и выбежал прочь на улицу, к свежему воздуху. Он теперь подивился на самого себя. Похожих переживаний на своей памяти он не испытывал. И слышал уйму историй от дружинников, которые собственноручно принимали роды у своих жен, когда никого другого рядом не оказывалось. И никто из них в обморок не падал, хотя все вроде тревожились. В любом случае этакие бабские страды влияют на обычного мужика, если только сам он не лекарь. А он, Рёрик, уж точно, не лекарь! Он всегда держится подальше от подобного. Никто при нем еще ни разу не рожал. И уж тем более, его собственное дитя, обещающее стать законным наследником. Здесь есть, о чем побеспокоиться!

Время тянулось медленно, словно заржавелая телега. В какой-то миг к князю подоспела Рада, взявшаяся из ниоткуда.

– Князь, как там наша княгиня? – спросила Рада у Рёрика. В ответ на ее вопрос он лишь неопределенно кивнул в сторону бани. – Может, воды принести? – предложила Рада князю, который теперь тоже уже выглядел скверно.

– Принеси, – согласился Рёрик. И, кажется, уже через миг Рада держала перед ним ковш с ледяной водицей. Раздался душераздирающий вопль Дивы. Рёрик даже вздрогнул. Поскорей бы уже все это кончилось.

Он так погрузился в происходящее, что даже не заметил, как скоро Рады и след простыл. И он опять остался сидеть один на завалинке, точно обычный смерд.

– Егда нам ожидать князя в гриднице? – вдруг услышал Рёрик сбоку. Арви подкрался к нему незаметно. – Прибыли бояре с суждениями по вопросу наказаний для смердов за кражи…Князь поручал, чтоб…

– Прибыли? – нахмурился Рёрик. Неужели уже полдень? Он и не заметил, как пролетело время. – Хм, а кара за поджоги? И порчу имущества? Это они измыслили?!

– Но князь же сам велел пока заниматься созданием свода по вопросу краж…– напомнил Арви.

– Я помню! – рявкнул Рёрик. – Но это обычно сопутствующие преступления. Так что мы будем рассматривать эти вопросы одновременно. Тем паче мне не нравится мысль рубить всем руки: я один буду защищать город в случае чего?! В прошлый раз ваш свод предлагал мне лишь многообразие пыток. А я просил разработать нечто более ценное. Что будет полезно не только для духовного облика новгородцев, но и для моей казны…

– Но князь…Мы так сразу не сможем, ведь…– Арви помнил, как сначала князь говорил, что они будут рассматривать все по порядку, а теперь уже заявляет совсем другое. Вероятно, он просто не хочет ничего обсуждать сегодня. Арви покосился на малюсенькое окошко избенки, из которой вырывались женские крики. «Даже сейчас она все портит…», – подумалось тиуну.

– Иди, Арви. И старайся лучше, – приказал князь. – Когда ваши предложения разнообразятся, тогда и придешь ко мне, ясно?! Теперь оставь меня. Я занят, – Рёрик кивнул тиуну, чтоб тот убирался с глаз. Сейчас князю не до сводов.

– Мой повелитель, я бы хотел…– Арви не успел договорить, как вдруг на весь окрест раздался плач младенца.

Рёрик вскочил с лавки. Свершилось! Оттолкнул с пути тиуна и устремился на детский крик.

А Дива не поняла, сколько времени прошло с того момента, как она впервые этим утром ощутила легкую ноющую боль в спине. И наконец все свершилось. Дитя лежало у нее на животе. И казалось, что нет на свете прекраснее ребенка, чем этот. Счастье. Это единственное, что чувствовала сейчас Дива. Ее переполняли любовь и нежность. Это лучший день в ее жизни. Не может быть радости сильнее. Но есть еще кое-что. О чем ей не забыть даже в такой миг.

– Кто у меня? – спросила она изнеможенно, протягивая руки к малышу, которого уже обмывали согретыми влажными пеленками. – Кто родился? Ну говори же!

– Маленькая княжна, – разулыбалась та самая повитуха, которая лично обещала князю наследника.

Дива осторожно погладила дочку, сопящую у нее на груди. Девочка была малюсенькой и родной. И Дива уже любила ее больше жизни, хотя и понимала, что в государственном смысле – это полнейший провал.

Тут же в баньку бесцеремонно влетел князь, чуть не сбив с ног повитух, прибирающих все вокруг. Подскочив к Диве, он склонился над ней и ребенком. На губах Рёрика светилась добрая улыбка, которую никто из присутствующих прежде никогда не видел на его лице и даже не мог себе ее вообразить. Повитухи, прервав полоскания, залюбовались правителем, который поцеловал малыша в торчавшую из-под пеленок пятку.

– Мой князь, – молвила Дива тихо и виновато. Она не знала, как примет ее новость суровый правитель, которому все вокруг, и в первую очередь она сама, обещали сына. – Я родила дочку…

– Значит, ты девочка? – приветливо прошептал Рёрик малышу, который ничего еще не понимал и то и дело заливался безутешным плачем.

– Ты возьмешь ее на руки? – утерев слезу радости, спросила Дива. Она опасалась, что Рёрик разозлится на нее или не примет ребенка.

– Нет, нет, я боюсь, – неожиданно признался князь, повсеместно известный своей отвагой. Малышка была такой крохотной и хрупкой, что он, и правда, опасался брать ее в руки.

– Это несложно, князь, – успокоила повитуха, хихикнув. – Нужно поддерживать головку вот так, – бабка уложила малышку на руки Рёрика. – Ее надо покачать, чтобы она перестала плакать…

Князь взял кроху на руки столь бережно, что было любо поглядеть. Казалось, он умеет только крушить и угрожать, а тут вдруг пеленки.

– Как же отец рад твоему появлению…– улыбнулся князь малютке. В этот миг у него было такое доброе лицо, что казалось, будто это вообще не он! – Твое имя – Ендвинда…

В бане было тесновато. И довольно темно из-за закопченных дымом стен. Дива очень устала от этого бесконечного дня. Казалось, он никогда не кончится. Было лишь время обеда.

– Я хочу вернуться в терем, – Дива чувствовала себя разбитой и утомленной, но отнюдь не сонной. Она не могла оторвать глаз от ребенка и была уверена, что отныне сон ей вообще не нужен. Она была готова надзирать за младенцем неустанно.