Селия резко отвернулась, чтобы не видеть меня, и закрыла лицо руками.

– Это какой-то кошмар! – прошептала она. – Я не могу выразить словами, что это такое, но чувствую, что Джулии угрожает опасность. От этого договора веет опасностью, хотя я и не могу точно сказать, какой именно!

– Ты ведешь себя глупо, Селия, – холодно промолвила я и крепко взяла ее за плечи. Но тут же почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь, точно у перепуганного жеребенка. – Широкий Дол – это предприятие семейное, – спокойным и ровным тоном продолжала я. – У Джулии всегда были бы определенные обязательства по отношению к этому поместью. Не вижу ничего страшного в том, что какое-то время она просто будет работать вместе с Ричардом, как сейчас работаем мы с Гарри.

Как раз эти мои слова и послужили, видимо, последней каплей.

– Нет! – почти взвизгнула Селия, окончательно теряя самообладание. – Нет! Я запрещаю! Ты отдала Джулию мне, ты обещала, что она будет моим ребенком. И теперь я предъявляю на нее свои права – как ее мать. Я имею право участвовать в решении ее будущего. И я не допущу, чтобы у Джулии с Ричардом установились такие же отношения, как у вас с Гарри! Потому что я этого боюсь! Я не могу выразить словами, что именно пугает меня, но это связано с вами, с тобой и Гарри. Неведомый ужас леденит мне душу, когда я просыпаюсь среди ночи и не понимаю, откуда он взялся. Я никому из вас не предъявляю никаких претензий, но я боюсь, Беатрис! Я просто боюсь за Джулию! Я не хочу, чтобы она тоже вступила в подобные «партнерские» отношения. Чтобы между ней и Ричардом, братом и сестрой, установились такие отношения! Нет! Я не даю своего согласия. И я все расскажу Гарри.

Я ринулась к двери и раскинула руки в стороны, чтобы она не смогла пройти мимо меня.

– Селия, подожди. Не бросайся сразу к Гарри – ты слишком расстроена. Он сочтет твой рассказ в высшей степени странным и подозрительным. Он решит, что мы просто поссорились. Успокойся и поразмысли о том, что именно ты хочешь ему рассказать. Если ты не хочешь, чтобы Джулия была сонаследницей Ричарда и его партнером, так ведь она всегда сможет продать ему свою долю, когда они станут старше, или же, наоборот, он сможет продать свою долю ей. Из-за этого совершенно не нужно так расстраиваться. Это решается довольно легко.

Но Селия словно меня не слышала. И смотрела на меня так, словно видела впервые. В ее взгляде были любопытство и недоверие; она словно видела на моем лице некую метку; а может, и еще хуже: ей словно вдруг показалось, что у меня по волосам ползают отвратительные пауки.

– Отойди от двери, Беатрис, – негромко, но твердо сказала она. – Я хочу поговорить с Гарри.

– Только не теперь! Ты же совершенно не в себе, – умоляющим тоном сказала я и с места не сошла.

– Отойди, – повторила она, и я вспомнила, как она стояла у камина в библиотеке и в руках у нее были две разбитые бутылки виски, с которых на ковер капала золотистая жидкость.

– Ты только зря расстроишь Гарри, – сказала я. – Он ведь думал, что ты этому договору обрадуешься.

– Отойди от двери, – снова сказала Селия и быстро глянула в сторону колокольчика, которым вызывают слуг. Интересно, подумала я, неужели она способна вызвать сюда дворецкого и приказать ему убрать меня с дороги, открыть двери и дать ей пройти? Потом я увидела, какое у нее выражение лица, какой взгляд, и поняла, что спорю с женщиной, находящейся на грани истерического припадка.

– Беатрис, я три раза просила тебя, – сказала она, и в ее голосе прозвучало предельное напряжение, ибо она уже использовала все свое самообладание и выдержка могла в любой момент ей изменить. Мне стало не по себе: Селии, охваченной паникой, я боялась гораздо больше, чем Селии решительной и рассудительной. Если она сейчас начнет во весь голос выкрикивать, что Ричард и Джулия – брат и сестра, тогда мне конец. Но если она сможет держать себя в руках – и особенно если я пойду вместе с нею! – мне еще, возможно, удастся справиться с этой сценой.

Я с ироничным поклоном и даже с небольшим реверансом распахнула перед ней двери гостиной, а потом буквально по пятам последовала за ней, когда она вихрем пронеслась по коридору в столовую. Какой-то лакей как раз тоже вошел туда из кухонной двери – он принес Гарри еще печенья, – но я так хмуро на него глянула, что он мгновенно развернулся и снова исчез за дверью, обитой зеленым сукном. Селия ничего этого не заметила. Она, настежь распахнув двери столовой, влетела туда, и Гарри с грохотом вскочил из-за стола, испуганный столь неожиданным вторжением. На тарелке перед ним высилась целая гора сыра и печенья, а в руке он держал большой бокал с порто. Его подбородок лоснился от масла. Мне, например, с первого взгляда стало бы ясно, что положиться на такого человека совершенно невозможно.

– Я не согласна с подобным устройством дел! – с ходу заявила Селия. Голос ее звучал пронзительно и жестко. – Этот договор подписан не будет! Я такой судьбы для Джулии ни в коем случае не желаю!

Гарри удивленно вытаращил свои голубые глаза.

– Но договор уже подписан! – сказал он. – Сегодня мы подписали все документы, и отныне право наследования передано совместно Ричарду и Джулии. Наши дети будут сонаследниками.

Селия вскрикнула – тонко, жалобно, точно зверек, угодивший в капкан. Некоторое время она стояла совершенно неподвижно, не сводя глаз с лица Гарри, по-прежнему перепачканного маслом и крошками печенья. Меня сковал ужас, и я ничего не могла придумать, чтобы заткнуть Селии рот. Впрочем, она больше не кричала. Она вообще не издавала ни звука. Видимо, страх перед тем неведомым злом, что таилось по углам нашего дома, лишил ее способности говорить, хотя рот у нее был по-прежнему приоткрыт, но она лишь тихонько ныла, хныкала, как ребенок, прищемивший дверью палец. И смотрела то на Гарри, неподвижно возвышавшегося во главе стола, то на меня, безмолвно стоявшую с нею рядом. Наконец ее охваченный паникой мозг сумел-таки отыскать одно-единственное, нужное ей слово. «Джон!» – воскликнула она и, подхватив шелковые юбки, стрелой вылетела из комнаты.

Гарри проглотил то, что еще оставалось у него во рту, и дико на меня глянул.

– Что это с ней? Что у вас случилось? – спросил он. – Что ты ей сказала?

Я пожала плечами, как деревянная, совершенно их не чувствуя. Лицо у меня наверняка было белым как простыня. Я чувствовала, что все мое самообладание, все мои душевные силы куда-то утекли, просочившись, как песок сквозь пальцы.

– Слушай! – сказала я и тут же сама услышала, как грохнула дверь в западном крыле. Я сразу вспомнила о том, что в письменном столе у меня лежит связка писем, написанных Селией Джону, но так им и не полученных, и, не сказав Гарри больше ни слова, я ринулась следом за Селией. Но в кабинете было темно, и ее там не оказалось.

Я громко ее окликнула, но ответа не получила. Я просто представить себе не могла, где она может быть. Я проверила свою гостиную – Селии не было и там, хотя камин был разожжен и свечи горели. Я взлетела по лестнице в спальню, потом заглянула в комнату Джона; я даже сбегала в детскую и увидела, что мой сын сладко спит, похожий на взъерошенного ангела. Селии не было нигде. И тут я услышала стук колес по плитам конюшенного двора и подбежала к окну. Она уже садилась в карету.