самой смешно, а тогда казалось, что жизнь потеряла смысл. Господин Суно меня возле канала перехватил. Я была дурой, но я выжила – спасибо за это и господину Суно, и матушке Сименде, и духам города, и Госпоже Вероятностей. Вовремя остановили, не все дуры остаются в живых.

– Ты хочешь сказать, что я дура?.. – потрясенно-жалобным голосом спросила Флаченда.

– Я хочу сказать, что перед тобой целый мир, а ты маешься из-за Тейзурга. Пусть даже из-за Тейзурга. К тому же, ты ведь и раньше знала, что у него есть… – Хеледика запнулась, подбирая слова, – серьезное чувство к другому человеку. А что он на интрижки всегда готов, это тоже всем известно. И у меня с ним было, ну и что.

– Я думала, что стану для него исключением! – со слезами в голосе повторила Флаченда. – Хоть чуть-чуть! А теперь я ему не нужна…

– Зачем он тебе сдался? С учетом всего, что о нем известно?

Она выразительно вздохнула:

– Ты не понимаешь… И все равно не поймешь… Я не нужна, не нужна, не нужна…

«Пора заканчивать этот разговор. Как будто сижу рядом с ней в яме, по горло в мутной стоячей воде. Мне ее оттуда не вытащить. Если сумеет, сама выберется».

– Извини, мне пора, – Хеледика встала. – Но подумай, разве ты живешь для того, чтобы страдать из-за кого-то, с кем у тебя не сложились отношения? Ты ведьма, перед тобой целый мир – открой глаза и посмотри вокруг! Эти бриллианты ты из Ляраны привезла?

Та кивнула:

– Это из драгоценностей Лормы, он сказал, что я могу что-нибудь себе взять в качестве компенсации…

– Я бы на твоем месте продала их. И жила бы на эти деньги целый год, не отказывая себе в пирожных, и нашла бы за это время занятие по душе.

– Очень странно ты все-таки на все смотришь, – сокрушенно вздохнула Флаченда.

«Лучше смотреть на все странно, чем так, как ты».

Хеледика вышла из чайной и направилась наискосок через залитую вечерним солнцем Скворцовую площадь, наступая на свою убегающую тень. Мутное ощущение, оставшееся после разговора с бобовой ведьмой, рассеялось раньше, чем она нырнула в переулок меж кирпичных домов.

Охотница в ближайшие несколько дней обойдется без Кемурта, и пока он может делать что хочет.

Отвык он от этого. Когда у него в последний раз было свободное время?

Вначале отправился в Абенгарт, навестил бабушку с дедушкой, прогулялся в сумерках по знакомым крышам. А потом в Аленду. За последнее время он натренировался путешествовать по тропам Нижнего мира. Правда, до сих пор ходил с Охотницей, но на случай нападения у него есть мощные амулеты, да и мало кто рискнет напасть на помощника Акетиса – разбираться придут сущности покруче Кемурта.

После белесой хмари Абенгарта ларвезийская столица встретила его солнечной мозаикой красок и летним теплом. А в Овдабе уже промозглая осень.

Отправил мыслевесть Хеледике, та ответила, что освободится к вечеру. Завернул в чайную на бульваре Герани. На парня в сером монашеском одеянии никто особо не глазел, здесь на всяких насмотрелись, в том числе на служителей Беспристрастного.

Кем надвинул капюшон, чтобы не попасться на глаза Эдмару, если того нелегкая сюда принесет. Устроился возле перил веранды, перед ним поставили чайник с имбирным красным чаем. Царапины на столешнице напоминали лес корабельных мачт в абенгартском порту.

По бульвару фланировали дамы с кавалерами, гуляли гувернантки с детьми, неторопливо огибали большую клумбу-розарий две женщины с колясками. На скамейках устроились старики, под сенью деревьев расположились мороженщики и продавцы всякой завлекательной всячины. Кем смотрел на эту мирную картинку и пил свой чай, а потом его словно кольнуло. Не в первый раз, с ним это уже бывало – именно в те моменты, когда нечем заняться и вроде бы все хорошо. Мог ли он спасти Шныря? Что, если шансы все-таки были, и если бы они с Эдмаром что-то сделали иначе… И если когда-нибудь выяснится, что надо было сделать иначе… От этих размышлений и чай стал не таким вкусным, и день не таким солнечным.

Ну да, да, он знает, что все циклично – день и ночь, лето и зима, жизнь и смерть сменяют друг друга в постоянном круговороте. И его черед когда-нибудь наступит, он ведь обыкновенный живой человек, хоть и на службе у Акетиса. Но от этого не легче: то, что ушло, уже не вернется. А если бы он тогда понял, что нужно сделать, чтобы Эдмар с помощью «Тихого крота» вытащил их обоих…

– Эй, ты чего? Вроде чай у тебя без лимона, а сидишь такой кислый, аж оскомина берет! Угостишь чайком прекрасную даму?

Кем обернулся. Возле его столика стояла – нет, уже усаживалась без приглашения, сгрузив на пол облезлый ранец-короб, с какими ходят посыльные – девчонка лет шестнадцати-семнадцати. Невысокая, волосы заплетены в жидковатые косички и уложены венком вокруг головы. Глаза веселые, дерзкие, с озорными искорками. На ней была темно-синяя жакетка и юбка в серую клетку – если она служит на посылках, там правила строгие, надо выглядеть скромно и опрятно.

– Да пожалуйста, наливай себе из чайника.

– Вот спасибо, а то я совсем убегалась.

Чашка у нее была – прихватила по дороге, пробираясь через зал на веранду? Такая нигде не пропадет.

– Хороший чай. Сам-то чего не пьешь?

– Я пью, только задумался, – Кем в подтверждение отхлебнул из своей чашки.

– А грустишь почему?

– Обстоятельства.

– Ой, да всегда есть какие-нибудь обстоятельства, и все равно жизнь продолжается. Чем киснуть, ты лучше во-о-он туда посмотри! – заговорщически подмигнув, она ткнула пальцем в сторону бульвара.

Кем посмотрел и ничего особенного не увидел. Зато в одной из дам с колясками – те обогнули розовую клумбу и двинулись в обратном направлении – узнал госпожу Зинту.

– Ладно, я дальше побежала, а то у меня столько делов – тебе и не снилось! – отставив пустую чашку, девчонка поднялась из-за столика. – Знаешь, тут один обещал угостить меня настоящим кофе, а когда я пришла пить кофе, велел выгнать взашей. Но я все равно думаю на днях опять к нему сходить – может, в этот раз не выгонят?

– Лучше не связывайся с богатыми бездельниками. Скорее всего, выгонят. Я бы на твоем месте не пошел.

– А вот посмотрим, вдруг повезет?

Она подхватила свой короб и вихрем исчезла с веранды.