class="v">«Я поеду-ту на тихи-ти вёшны за́води,

Привезу я три камешка драгоц́енныя».

Говорил тогды ведь По́тык сын Ивановичь:[399]

«Я поеду во землю-ту, во землю во Задо́ньскую,

15 Привезу-ту Марьюшку[400] лебедь белую».

Говорил-то восударь да таковы речи:

«Розьделю-то я золоту казну на́трое».

Говорил тогды Добрынюшка таковы речи:

«Привезу-то я три камешка драгоченныя —

20 Розьделю-ту ети камешки-ти на́троё».

Говорил-то тогды По́тык таковы речи:

«Привезу я ведь Марфушку, лебедь белую, —

Я не дам вам делить-то как ей на́троё».

Говорил ёму восударь да таковы речи:

25 «Уж ты гой еси, Потык да сын Ивановиць!

Не велел бы я брать-то Марфы, да лебедь белую:

Да не будёт тибе Марфушка молода жона,

Уж ка будёт тибе Марфушка змея лютая;

Уж ка будёшь у Марфушки у семи сьмертей,

30 У семи-то сьмертей да у напрасныя».

Да розьехалась дружиночка хоробрая.

Да поехал восударь ко царству Дюкову,

Да Добрынюшка поехал на тихи-ти вёшны заводи.

Да наказывал государь-то да Илья Муромець:

35 «Уж ты вой еси, брателко назва́ныя!

А ты будёшь на те на тихи вёшны заводи,

Уж ты станёшь купатьсе на перьво́й реки,

Да покажитце тибе да как вода лёкка́,

Как вода-та лёкка да как струя тепла́,

40 А попловёшь тогды, Добрынюшка, на втору реку, —

Да увидит змея ведь з гор лютая,

Да тибя-то тогда она водой зальёт,

Да водой она зальёт тогды, огнём зажгёт».

Да приехал как Добрынюшка Микитиць-от

45 Да на ти же на тихи вёшны заводи,

А розьдевал он своё-то да платьё цьветноё,

А побрёл он во ту ту реку купатисе;

Да показаласе Добрынюшки да вода тёпла́,

Да вода-та тёпла да как струя лёкка;

50 Ишше по́плыл Добрынюшка да на втору́ реку.

Увидала-то из гор да змея лютая,

Налетела на Добрынюшку Микитичя;

Она хоцёт Добрынюшку водой залить,

Как водой-то залить она, огнём сжегти.

55 Ише мастёр был Добрынюшка в воду нырати он.

Унырнул-то Добрынюшка на перьво́й реки,

Он ведь вы́стал Добрынюшка на второй реки,

Да у своёго у платьиця у цьветного;

Да схватил он свою-ту да саблю вострую.

60 Надлетела-то зьмея-та да как ведь лютая,

Он махнул-то своей да саблей вострою,

Он отсек-то у ей двенадцеть хоботов.

Да змолилась зьмея-та как ведь лютая:

«Уж ты вой еси, Добрынюшка Микитиць-от!

65 Не секи-тко моей ты да буйной головы:

Я ведь дам тебе-ка да как три камешка,

Я три камешка да драгоц́енныя».

Да садилсэ как Добрынюшка на змею лютую;

Она вынесла на го́ру-ту на Сионьскую.

70 Ише взял-то Добрынюшка ведь камешки.

Да змолилась зьмея-та тогды лютая:

«Не розорей-ко-се, Добрынюшка, зьмеиного подворьиця

Да не сожги-ко моих-то да малых детоцёк.

Я не буду летать больше на святую Русь,

75 Я не буду губить народу-ту православного».

Ише етого Добрынюшка не ва́руёт,[401]

Он зажог взял зьмеиноё подворьицё,

Он зажог взял всих малых детоцёк;

Ише сам-то ведь сел на зьмею лютую,

80 Приказал сьнести с горы Сионьския.

Полетела зьмея-то как ведь лютая

Да снесла-то Добрынюшку на сыру земьлю.

Он отсек у ей-то как ведь голову,

Розьметал как ее́ тело по чисту́ полю,

85 Да поехал тогды он ведь в крашон Киев град.

Ише поехал-то Потык да сын Ивановиць

Он во ту же во земьлю-ту в Задоньскую,

Ко тому-то королю земьли Задоньския.

А да примал ёго король земьли Задоньския:

90 «Уж ты здрастуй, ты Потык сын Ивановиць!

Ты по-старому ли приехал, ты по-прежному,

А во ключники приехал, во замочники?»

Отвецял-то Потык да сын Ивановиць:

«Не по-старому приехал я, не по-прежному,

95 Я не в ключники приехал, не в замочники;

Я приехал к тобе сватом свататьсе

Я на душоцьки на Марфы, лебеди белыя».

Отвецял ёму король земьли Задоньския:

«Уж ты вой еси, Потык сын Ивановичь!

100 Да как тут у мня ведь Марфушка просватана

За того жо за поганого за Идо́лишша.

Да сидит у меня Марфушка в задьнёй горници

За двенадцети висучима замоцьками,

За двенадцетью за крепкима-ти сто́рожьи;

105 Ише ткёт у меня Марфушка красё́нышка,

Забират она платоцьки-ти красным золотом.

На кобы́лоцьках сидят у ей ясны соколы,

На наби́лоцьках сидят у ей сизы голоби,

На подножецьках сидят у ей чёрны соболи».

110 Говорил тогды Потык да сын Ивановичь:

«Уж ты цесью не отдашь, да возьму не́цесью».

Отвецял-то король земьли Задоньския:

«Право, е́й-Богу, Марфушка просватана».

Ише ти ведь как речи не в любви пришли.

115 А пошол-то ведь как Потык на новы́ сени,

Он убил-то двенадцеть да крепких сто́рожов,

Он ведь при́рвал-то двенадцеть да вси замочиков,[402]

Да отпирал ведь у Марфушки двери на́ пяту.

Сизы голубы у ей да испугалисе,

120 По верхам-то у ей да розьлеталисе,

Чёрны соболи у ей вси розбежалисе.

Да скакала тогды Марфушка на резвы́ ноги

Да сама-то говорила таковы речи:

«Да не грело-то красно солнышко ра́вно три́ года,

125 Да тепере праведи́мо высоко́ взошло!»

Да обнимала-то Потыка за белу́ шею,

Цёловала ёго-то в уста саха́рныя.

Уж как брал-то ведь Потык ей за праву́ руку,

Да повёл-то ей Потык по новы́м сеням.

130 Да увидела ведь Марфушка, лебедь белая, —

Да убиты двенадцеть-то крепких сто́рожов,

Ише сорваны двенадцеть вси замоцики, —

Да сама говорила-то таковы речи:

«Да умел миня батюшко споить, скормить,

135 Не умел миня батюшко замуж выдати:

Отдавашь миня не с цесьти, да как не с радосьти,

Отдавать ты миня да с кроволитьиця».

Да повёл взял ведь Марфушку на широкой двор,

Посадил-то ведь Марфушку на добра́ коня,

140 Ише сам-то садилсэ да переди́ ею́.

Да выходит король-то земьли Задоньския,