class="v">Ише сам он говорил-то да таковы речи:

«Добро жаловать, Потык сын Ивановиць,

Хлеба, соли ко мне ись да вина с мёдом пить!»

145 Отвецял-то ведь Потык сын Ивановиць:

«На приезди ты гостя не учёствовал —

На отъезди тибе гостя не учёствовать!»

Только видели — Потык-от собираитце,

Да не видели поездоцьки богатырьския.

150 Конь скакал церез стену-ту городо́вую,

Через ту же церез башню науго́льнюю.

Они день-от как едут с утра до вечора;

Состыгала тут Потыка ночька тёмная;

Розоставил ведь Потык как бело́й шатёр,

155 Розоставил кроваточьку со новы́х-то[403] костей,

Со новы́х-то костей да с зуба рыбьёго

Да валилсэ со Марфушкой — лебедь белыя.

Розьсердилась-то на ёго Марфушка, лебедь белая.

Обвернула ёго да чёрным вороном,

160 Приказала лететь ёму по поднебесью;

Он летал-то всю ноцьку осённую,

А осённу-ту ноц́еньку до бела́ свету.

Обвернула другой раз да как добры́м конём,

Да сама-то садилась как на добра́ коня,

165 Она езьдила-то всю ночьку осённую;

До того жа он езьдил до бела́ свету,

Пролёжал он ведь день с утра до вецёра.[404]

Обвернула она тогда горносталюшком,

Приказала копатьце да под кореньицём;

170 Копалсэ Потык до бела́ свету,

Приломал он свою да буйну голову.

Да тогда-то овернула-то серым камешком,

Она бросила ка́мешок во цисто[405] полё,

Да сама она валилась в новой бело́й шатёр.

175 Да во ту-ту пору де, как во то время

Уж как ехал государь наш Илья Муромець,

Ише сам говорил-то да таковы реци:

«Ише колько в цисто́м поли не езживал,

Уж как этого камешка не видывал».

180 Он ведь брал тогды ка́мешок на белы́ руки

Да метал этот камешок по поднебесью;

Уж как выскоцил[406] у камешка Потык сын Ивановиць.

Говорил государь тогды таковы речи:

«Ты постой-ко-се, Потык, во чисто́м поли;

185 Я пойду-то ко Марфушки во бело́й шатёр».

Да пришол-то ведь государь-от во бело́й шатёр,

Повалилсэ ведь к Марфушки — лебедь белыя;

Да накинула Марфушка праву́ ногу.

Да хватила она-то ёго право́й рукой;

190 Ише хоцёт-то здушить-то осударя Илью Муромця.

Да скакал государь тогды на резвы́ ножки,

Ише брал-то ведь Марфушку за русу́ косу,

Уж как вынял государь-то как три пру́тышка,

Ише начял стягать-то Марфушку, лебедь белую.

195 Да змолилась-то Марфушка, лебедь белая:

«Уж ты вой еси, Потык сын Ивановиць!

Я не буду теперь-то да зьмея лютая,

Я ведь буду тепереци молода жона».

Ише про́спал государь ноць-ту да до бела́ сьвету.

200 Тогда садились они да на добры́х коней:

А садил-то ведь Потык Марфушку позади собя;

Да поехали они тогда в крашон Киев град,

Да наехали они на зьмею лютую;

А горит у ей зьмеиноё подворьицё.

205 «Ты сойми-ко-се, Потык, да свой сафьян сапог,

Ты залей-ко моё зьмеино гнёздышко, —

Я те зделаю добро-то как великоё».

Да соходил-то Потык со добра́ коня,

Скинива́ёт как свой сапог сафьянныя,

210 Да заче́рьпыват свежо́й воды ключёвыя,

Да заливат он зьмеино гнёздышко.[407]

Да по ихному было да как по ’тьезду-то,

Да приехал во Киев король как Тульския;[408]

А он выигра́л у Владимёра золотой казны сорок тысечей,

215 А он выигра́л у Владимёра двенадцеть-то ка бога́тырей,

А во ти жо во пешки он, во шахматы.

«Уж ты гой еси, Потык да сын Ивановиць!

После вас-то приехал король земьли Тульския;

Он ведь вы́играл у меня золотой казны сорок тысечей,

220 Он ведь выиграл у мня двенадцеть-то как бога́тырей,

А тогды сьезди ты, Потык да сын Ивановиць,

Ко тому жо королю да земьли Тульския,

Отыграй ты золоту казну, сорок тысечей,

Отыграй-ко-се ты двенадцеть как бога́тырей».

225 Да отправилсэ Потык да в земьлю Тульскую,

Ко тому королю-ту да земьли Тульския.

Приезжал ведь Потык да сын Ивановиць,

Ише сам говорил ёму таковы речи:

«Уж ты вой еси, король да земьли Тульския!

230 Я приехал играть во пешки-ти, как во шахматы».

Они садились играть с королём де земьли как Тульския.

Да недолго ведь Потык как отыгрывал:

Он ведь ступь-ту ведь ступил, на другой ведь мат даёт.

Отыграл-то у ёго золотой казны сорок тысечей,

235 Отыграл у ёго двенадцеть-то всих бога́тырей,

Он ведь выиграл у ёго да любимую доць,

Да любиму-ту доць да одинакую

Ише на́ имя Овдотьюшку, лебедь белую;

Да поехал ведь Потык в крашон Киёв град.

240 Да стречят ёго Владимёр-от стольнё-киеськой,

Да стрецяёт Опраксе́я Королевичьня.

Да привозит золотой казны сорок тысечей,

Да привозит двенадцеть да как бога́тырей.

Да узнала тут Марфушка, лебедь белая,

245 Как сосваталсэ на Овдотьюшки-лебедь белыя,

Да сама говорила таковы реци:

«Мы поедём с тобой да как венцятисе;

Мы положим таку заповедь великую:

Да которой умрёт, другому живому во гроб легчи,

250 Шьтобы выкопать могила трёх локо́т».

Обвенцялсе ведь Потык сын Ивановичь.

Умёрла-то у ёго да Марфушка, лебедь белая;

Повалили ведь Марфушку во гроб в огромныя

Да наверх-то ведь Потыка сына Иванова

255 Зарывали во ту могилу-ту во глубокую.

Да на ето государь-то как догадьлив был:

Привезал как ко гробу колокольцик-от,

Ишше вы́вёл из могилы проволо́ку жа.

Втипор скакала Марфушка, лебедь белая,

260 Ише зац́ела душить-то Потыка сына Иванова.

Зазьвенел-то ведь медной колокольцик-от,

Зазьвонила-то про́волока-та как железная.

Не дозволят-то закон розрыть могилу-ту.

Да во ту-то пору, да как во то́ время

265 Налетела зьмея да как ведь лютая,

Она на́цяла рыть-то да как сыру́ землю,

Она вырыла Потыка сына Иванова

Да втипо́р тут же Марфушку, лебедь белую,

Опалила она Потыка сына Иванова,

270 Ише будто ёго да головёнушку.

Говорил восударь-то да Илья Муромець:

«Ише надоть ведь зделать