— Какая же ты мразь, Валертаин! — с ненавистью прошипела Нинта.

— Верайза, изволь обходиться без оскорблений, — приструнила её Фортейл, обращаясь по фамилии, что никогда не предвещало студентам ничего хорошего. — И уж никак не в твоём положении язык-то распускать.

— А теперь рассказывай правду, почему Гинта лишилась магических способностей? — Верховер впилась в Нинту испытующим взглядом.

— Какую правду?! — взвыла та. — Я же всё рассказала! А то, что несёт здесь этот… этот… В общем, ложь это всё! Грязный поклёп!

— Да нет, милочка, никакого поклёпа, — холодно возразила Верховер. — Когда всерьёз влюблены в одного, не пытаются отбить у сестры другого. Так что это Гинта лгала про свои страдания по Белану. Или ты выдумала про них сейчас. Если я в течение минуты не услышу правду, ты очень горько пожалеешь.

— Да какую правду-то?! — Нинта вновь залилась слезами. — Откуда мне знать, любила она Белана или нет! Гинта говорила, что любила. Это всё, что я знаю.

— Плевать мне на её любовные перипетии. Я спрашиваю, почему твоя сестра лишилась магических способностей? — напирала Верховер.

— Не знаю я! Не знаю! Не знаю! — в истерике проорала Нинта. — Её спросите! А я ничего не знаю!

— Может быть, дело в том, что Г инта подверглась стороннему магическому контролю? — холодно вопросил Дальгондер.

Нинта даже перестала плакать и уставилась на него в полнейшем шоке:

— Какому ещё контролю?! Что за чушь?!

— Уверена, что чушь? Ты знаешь её двадцать с лишним лет. Не замечала за ней ничего необычного, странного в последнее время?

Нинта выглядела совершенно растерянной:

— Странное… Необычное… Ерунда какая-то. Ничего я не замечала! Разве что эти скачки…

— Что — скачки?

— Как и я, Гинта никогда не была хорошей наездницей и вдруг пришла к финишу шестой. Мне она сказала, что ей просто повезло.

— Ну, уж в заезде-то она никак не показала себя плохой наездницей, — усмехнулся Рондвир. — Даже подрезать меня не побоялась. Тот, кто неуверенно держится в седле, на такой финт никогда не решится.

— Гинта тебя подрезала? — удивилась Фортейл. — Где это было?

— Да, подрезала, буквально вплотную — когда я пошёл на ускорение на финишной прямой.

— А почему ты и об этом не рассказал? Её следовало дисквалифицировать.

— Ну вот ещё — стану я плакаться.

— Рондвир, при чем здесь плакаться?! Это спортивное соревнование, а не гонка на выживание. Замечательно, что ты сумел среагировать и избежать столкновения. Только в противном случае там могла начаться свалка, пострадали бы и вы, и другие.

— Но я справился, — улыбнулся Рондвир с таким видом, что, мол, по-другому и быть не могло.

Джейлис невольно задумалась, сумела бы справиться с такой ситуацией она сама? Уверенности Рондвира у неё, честно сказать, не было. Наверное, всё-таки недаром он победил её уже во второй раз.

— А ведь Баронесса зимой тоже заняла третье место, — вспомнила Мильта. — Хотя, когда мы с ней ещё дружили, однажды призналась мне, что в детстве упала с лошади и с тех пор вообще боялась скакать верхом, ездила только шагом.

— Вот как? — вскинул бровь Дальгондер. — Занятный фактец.

— Но почему так происходит? — задалась вопросом Верховер. — Почему обе вдруг резко улучшили свою спортивную форму? Понятно, что их действия подчинялись чужому разуму… только речь же идёт о телесных навыках.

— Но мозг ведь запоминает эти навыки, — сказала Мильта. — Вы сами рассказывали нам на биологии.

— Вот именно, что мозг, девочка, а не разум. Не нужно путать одно с другим, — декан факультета лекарей строго посмотрела на студентку. — Странно, очень странно… — пробормотала она уже себе под нос.

— Нинта, может быть, ты вспомнишь что-нибудь ещё? — спросила Фортейл. — Что-то также несвойственное твоей сестре раньше.

— Нет, ну о чём вы говорите! — в голосе девушки снова слышались слёзы. — Контроль чужого разума! Это же полная чушь! Я знаю её всю жизнь! Неужели бы я не заметила, если бы её вдруг стал контролировать кто-то другой?!

— В отношении Баронессы тоже никто ничего не замечал — пока она не попыталась прирезать Ульцана за то, что тот случайно подслушал её разговор с сообщником.

— Но у вашей Баронессы не было сестры-близнеца! — выкрикнула Нинта, в который раз заливаясь слезами.

— Хозяин явно имеет доступ к памяти своей куклы и предпочитает не менять её манеры поведения, отношений с окружающими и всего прочего, — сказал Дальгондер. — Так что ничего удивительного, что ты не замечала перемен в ней.

— Куклы?! Да как вы можете говорить такое! — взвилась Нинта.

— Я говорю как есть. По сути, твоя сестра перестала существовать ещё несколько месяцев назад, от неё осталась лишь физическая оболочка, которой управлял чужой разум.

— Нет, нет, нет! — закричала Нинта. — Это просто бред какой-то! Как такое вообще возможно?!

— Если б мы знали… — вздохнула Фортейл.

— Ну а кто, кто, кто ею управляет?!

— А вот за ответ на этот вопрос я бы дорого дала!

— Не ты одна, — поддержал её Дальгондер.

— Почему вы не расспросите саму Гинту? — снова выкрикнула Нинта.

— Куклы не отвечают на вопросы, поскольку это не нужно их хозяевам, — пояснил эльф.

— А вот ты, наверное, могла бы пролить свет хоть на что-то. С кем Гинта встречалась до того, как потеряла магические способности? Скажем, на зимних каникулах, с кем общалась? Она состояла в каком-нибудь тайном обществе или что-то подобное?

— Да ни с кем она не встречалась. Мы же из Даманга, поэтому зимние каникулы провели здесь же. И ни про какие тайные и нетайные общества я тоже ничего никогда не слышала.

— Но как-то она всё-таки умудрилась вляпаться в это дерьмо! — воскликнула Верховер.

— Я не знаю! Не знаю! Но хорошо, я попробую расспросить её. Быть может, мне, как сестре, она что-то расскажет.

— Нинта, её хозяину ты никак не приходишься сестрой, — напомнил Дальгондер. — С какой бы стати ему делиться своими тайнами с тобой?

— Но я всё же попробую! Надеюсь, вы всё-таки ошибаетесь. Конечно, вы опытные маги, в отличие от меня… и всё-таки вы тоже можете ошибиться!

— Нинта, к сожалению, расспросить сестру ты уже не сможешь, — решилась Верховер приступить к самой тяжёлой части разговора. — Потому что хозяин приказал ей умереть.

— Как — умереть? — Нинта застыла, ошарашенная, и в ужасе переводила взгляд с одного преподавателя на другого, отчаянно цепляясь за надежду, что поняла своего декана неверно.

— Он велел ей выброситься из окна. Гинта мертва.